Эйна из Третьей зоны. Трава на асфальте - Арина Остромина

не начнёте работать, всё равно не сможете жить вместе. Да и тогда – сможете, но не сразу. Но когда ты уйдёшь из приюта, за тобой хотя бы не будут следить круглосуточно. Будет проще встречаться.

– Я не дождусь, – жалобно сказала Валита. – Ещё почти три месяца!

Я промолчала. Не могла же я ей предложить что-то совсем противозаконное. Хотя сама уже прокручивала в голове разные варианты.

Через несколько дней Валита снова завела этот разговор:

– Может, всё-таки можно как-то почаще встречаться?

– Да ты сама подумай: когда? Ты весь день под присмотром. После дневной смены ты и так задерживаешься почти каждый день. Чаще нельзя. Наставница Фламия и так уже косится на Думару каждый раз, когда та несёт миски в спальню. Думара мне жаловалась, она боится.

– Знаю. Ты права. Думару подводить я не хочу, попробую реже опаздывать.

Я удивлённо посмотрела на Валиту. Только что она говорила, что хочет встречаться с Сарматом чаще, и вдруг собралась отменить часть дневных свиданий? Я знала, что они встречаются на поле телесного здоровья, Сармат приходит туда после уроков, когда Валита берёт дневные смены, и ждёт её под трибунами. Валита отвела глаза, вздохнула, потёрла щёку, потом сказала:

– А если ночью? Ну, знаешь, тайком убегать из приюта?

– С ума сошла? Сама подумай, что с тобой будет, если тебя поймают в часы покоя? Тут изолятором не обойдёшься, можно куда-то похуже угодить!

– А я притворюсь, что иду с ночной смены! Это ведь разрешается.

– Да ты вспомни: если мы ночью натыкаемся на охранителей, они же наши родовые номера записывают. И проверяют потом, работали мы в ночную смену или нет.

– А может, и не проверяют? Откуда тебе знать!

– Ниоткуда. Просто я не хочу, чтобы тебя посадили в комнату смирения. И неизвестно ещё, какое наказание тебе назначат. Если принудительные работы, это ещё терпимо. А если вышлют из зоны?

Но Валита, похоже, вбила себе в голову эту дурацкую идею и не хотела от неё отказываться. Конечно, я была против! Пыталась её отговорить. Даже разозлилась на неё. К приюту мы подошли молча, разгорячённые спором, не глядя друг на друга. В тот вечер мы больше не разговаривали, а когда ложились спать, я нарочно повернулась на другой бок, чтобы не видеть Валиту.

Однако на следующее утро она подошла ко мне в столовой и протянула половинку своей порции хлеба:

– Возьми, тебе перед школой надо подкрепиться.

Я всё ещё злилась, но от хлеба не смогла отказаться. Медленно жевала, отрывая маленькие кусочки, вертела их в пальцах, скатывала в шарики. И думала: что же нам делать? Эти липкие хлебные шарики подсказали мне решение. Единственный способ выбраться из здания ночью – через подвал. Все двери там запираются на ключ, а ключи висят на доске в каморке тётушки Марты. Незаметно стащить ключ я смогу без труда, Марта оставляет меня одну, когда обходит здание в начале ночи.

В книгах я читала про слепки. Если вдавить ключ в хлебный мякиш, там останется точный отпечаток всех бороздок и выемок. И по ним можно сделать копию ключа. Но для этого нужна металлическая заготовка. У нас на фабрике есть несколько небольших мастерских, где чинят сломанные детали. Ключ тоже смогут сделать.

Валите я пока не стала ничего говорить. Для начала придумала историю, которую буду рассказывать ремонтникам. Например, так: у меня было поручение к нашей приютской сторожихе, а она куда-то вышла из своей каморки. Пока я ждала, случайно уронила ключ, который висел на доске. Он завалился в щель на полу, я стала выковыривать его ножом, и он сломался. Тогда я испугалась, сделала слепок в хлебном мякише и – вот! – принесла на фабрику, чтобы мне сделали новый ключ. Потом я его незаметно отнесу на место, и тогда мне не влетит от наставниц. Вот и всё. Если ремонтники донесут на меня начальству, эта история будет выглядеть правдоподобно. Худшее, что может случиться, – отправят меня в изолятор на несколько часов. Давненько я туда не попадала. Ничего, потерплю.

В тот же день, вернувшись в приют и выбрав время, когда все разошлись – кто в мастерские, кто на прогулку, – я спустилась в подвал. Внимательно рассмотрела расположение дверей и даже начертила план в маленьком блокноте, который всегда носила с собой. Потом дождалась прогулки и незаметно нырнула за угол здания, пока Наставница Фламия отчитывала кого-то из девочек за слишком шумные игры. Окна подвального этажа начинались чуть ниже уровня двора. Перед каждым окном была прямоугольная яма глубиной примерно мне по пояс. Многие ямы были прикрыты решётками, чтобы туда нельзя было провалиться, но с задней стороны здания, куда обычно никто не ходил во время прогулок, многих решёток не хватало. Я достала блокнот и отметила, перед какими окнами нет решёток. Если вылезти на улицу через окно, выбраться из ямы и перелезть через забор – это путь на волю.

Не знаю, хватило бы мне смелости – или безрассудства? – сбежать из приюта ночью и несколько часов прятаться от патрулей, но я чувствовала, что Валите этот план понравится. Она совсем потеряла голову.

Но прежде чем рассказать Валите о своей идее, я хотела выяснить, что об этом думает Сармат. Начала издалека:

– Валита тебе говорила, что она со мной всем делится? Ну, почти всем. Я только знаю, что после дневных смен она почти каждый раз с тобой встречается.

– Говорила. Она вообще тебя очень любит. Кроме тебя, никому не доверяет в приюте. Даже Думаре.

– Рада слышать. Значит, мы все трое друг другу доверяем. Так?

– Так. А что?

– Она хочет чаще тебя видеть. Ищет способы. Думает, что можно ночью тайком встречаться.

Сармат даже остановился от неожиданности.

– Да ладно! Не выдумывай. Она с ума сошла?

– Вот и я ей так сказала. Но она же упрямая. Почти как я.

Тут я улыбнулась и легонько ткнула Сармата кулаком в бок, чтобы снять напряжение. Но он всё равно шёл хмурый и молчал.

– Ты сам с ней поговори, ладно? Может, убедишь её, что это опасно.

– Ладно, – буркнул Сармат и повернул на свою улицу, а я пошла в приют.

Через несколько дней, когда мы с Валитой возвращались после дневной смены и по привычке сделали крюк, чтобы пройти мимо поля телесного здоровья, из-за ворот вышел Сармат. Я уже хотела попрощаться с Валитой, но она меня остановила:

– Погоди, надо поговорить!

Я пожала плечами и прошла за ними к трибунам, где можно было скрыться от нежелательных свидетелей. Мы уселись на траву,