ЭХО 13 Род, Которого нет. Том 2 - Арий Родович

видно: девятые ранги Пути силы. Ещё двое – восьмые. И один, без сомнений, маг седьмого ранга. Это не какая-то невероятная мощь, но для постоянной свиты – сила более чем серьёзная. Очевидно, это была его личная охрана, та, что неотлучно сопровождает его повсюду.

И это уже говорило само за себя. Мальчик был непростой.

Он двинулся к нам, и в прищуре глаз читалось то самое выражение хищника, заметившего новых жертв. Взгляд скользнул по моим невестам, оценивающий, уверенный – как будто добыча уже принадлежит ему. С ними он точно не был знаком: они не вращались в его кругах. Но в его кругах, как я думаю, под него ложилась любая аристократка.

И это неудивительно. Герцог здесь был один. Единственный в регионе. Почему так – я не знал, но знал другое: это высокий уровень, очень богатый род. И, разумеется, не бедствующий в связях и возможностях.

Я отметил и ещё деталь: у охранников было оружие. Не для парада – настоящее. Это было демонстрацией силы, намёком, что с этим «наследником» шутки плохи.

С каждым его шагом происходили метаморфозы. Блеск жадного азарта в глазах угасал, исчезал тот самый вожделённый прищур, с которым он смотрел на моих невест. Скулы напряглись, лицо словно вытянулось, стало холодным и собранным. Походка изменилась: не развязная и надменная, как в начале, а ровная, выверенная, аристократическая.

На глазах передо мной из распущенного мальчишки вырастал наследник герцога. Настоящий аристократ.

И я понял: вот сейчас начнётся именно то, о чём я читал десятки раз. Та самая словесная дуэль, что во всех фантастических романах и историях про попаданцев и дворян: оскорбления на грани дозволенного, едкие реплики, где честь вроде бы не задетая, но каждый в зале понимает – удар нанесён.

Я уже видел, как он готовится. Вот-вот раскроет рот.

Сейчас это начнётся.

Глава 13

– Разрешите представиться, – голос прозвучал ровно, с поставленной интонацией, без лишней резкости и без фальши. – Фридрих Иванович Петров, наследник рода Петровых, сын герцога Ивана Васильевича Петрова.

Он сделал учтивый поклон, точный до сантиметра, словно отрепетированный десятки раз перед зеркалом. Каждый жест, каждое слово – выверенные, правильные, будто сошли со страниц учебника по аристократическому этикету.

Я едва не усмехнулся. Ничего не имею против фамилии Петров, ничего против имени Иван или Василий – самые что ни на есть крепкие русские имена. Но вот в связке с «Фридрихом» это звучало так, будто в одной семье собрались две разные эпохи и два разных стиля. Иван, Василий, Фридрих Петровы. Красиво? Может быть. Но уж слишком странно для моего уха.

– Кирилл Евгеньевич, рад видеть вас в добром здравии. Надеюсь, дела канцелярии идут столь же безупречно, как всегда. – Лёгкая пауза, короткий кивок в мою сторону и ещё один – в сторону девушек. – Позвольте поинтересоваться: кто ваши спутники? И, конечно, позвольте заметить – спутницы ваши сегодня блистают.

Всё было сделано безупречно. Голос ровный, поставленный, движения точные, взгляд учтивый. И именно поэтому я усмехнулся про себя. Передо мной стоял не живой человек, а отшлифованный «образ наследника». Всё это было вбито в него наставниками и придворными, натянуто на него, как дорогой камзол.

Я поймал себя на странной мысли:

А где же шаблон? Где издёвки, попытка унизить, как это обычно бывает во всех тех фэнтези-историях, что я читал?

Неужели они врали?

Может, всё-таки настоящие наследники ведут себя не так – не по-ублюдски, не через показное хамство, а вот так: ровно, выверено, будто сошли со страниц кодекса аристократии.

От этого становилось только любопытнее. Внешне – образцовый наследник герцогского рода. Но я видел: он играет роль. Играет её слишком правильно.

Кирилл Евгеньевич чуть склонил голову и ответил тем же ровным, безупречно поставленным тоном:

– Фридрих Иванович, благодарю за внимание. Ваше участие приятно, я чувствую себя превосходно. В делах канцелярии также порядок. – Он сделал едва заметную паузу и добавил: – Позвольте представить вам господина Аристарха Николаевича. Это недавно явленный миру Тринадцатый род, древний и великий. Сегодня он направляется к Его Императорскому Величеству для получения награды. Наверняка вы уже слышали: именно на его земле и силой его дружины был повержен монстр восьмого ранга.

Я машинально отметил, что всё это прозвучало почти как параграф из дипломатического протокола: ни лишнего слова, ни лишней интонации.

И тут же в голове закрутилось: Может, это только начало? Может, сейчас наследник герцога и впрямь попробует пройтись по грани – намёком, полушуткой, подколкой? Так уж устроено во всех историях: у каждого молодого барона должен быть свой высокородный «обидчик».

Но, возможно, он не рискнёт. Ни здесь. Канцелярия всё же стоит выше любой аристократии – не во всём, но в законе и в праве. И Фридрих не настолько глуп, чтобы позволить себе вульгарность при Кирилле Евгеньевиче.

Хотя… почему-то мне казалось, что он меня запомнит. И моих невест тоже.

Фридрих сделал полушаг. Дистанция – ровно та, что нужна. Не ближе и не дальше. Хватило бы полусантиметра в любую сторону – и это выглядело бы как дружба или как презрение. А так – нейтрально. Учебник этикета ожил в человеке.

Я отметил это сразу. И вместе с этим поймал себя на другом: зачем так идеально?

Вариантов было два. Либо он намеренно усыпляет мою бдительность, чтобы в нужный момент выдать реплику, на которую я не успею среагировать. Лёгкий укол, едва заметная подколка – и я останусь в дураках. Именно так это обычно и бывает в историях о наследниках.

Либо же наоборот – он вообще не собирается устраивать никакой перепалки. Просто ведёт себя учтиво, как и положено наследнику герцоговского рода. Для простолюдинов он, конечно, будет надменным золотым мальчиком. Но к аристократии относится правильно: признаёт статус, не ломает протокол, не хочет подставлять отца перед канцелярией.

Хотя взгляд… да, я заметил, как он чуть задержался на Милене и Ольге. Слишком внимательный, слишком мужской интерес. Впрочем, может, это просто его натура. Человек, который любит женщин, даже если они – уже мои невесты.

Я сжал его руку так, как и нужно было: ровно, без излишней силы. Рефлексы сработали сами. И понял: да, вот он – настоящий театр аристократии. Где шаг, угол, тон и пауза значат куда больше, чем слова.

Вот он, настоящий аристократический балет. Или, если угодно, театральное представление. Каждое движение, каждая пауза выверены, словно режиссёр заранее расставил актёров по сцене.

Фридрих продолжил – и главное, что начал первым. По протоколу инициатива могла быть за мной,