Сквозь огненную стену - Саймон Пайнс

Прошел урок, два, три. От Джастина не было вестей, а солнце продолжало сиять над городом. С началом четвертого урока у Лукаса закончились силы держать глаза открытыми, а голова внезапно стала такой тяжелой, что, если бы он продержал ее еще хоть секунду на весу, у него попросту сломалась бы шея. Бессонная ночь давала о себе знать.

Не в силах противостоять фундаментальной потребности в отдыхе, Лукас устроился на парте поудобнее и только собрался проспать остаток скучного урока, как его телефон вновь начал разрываться от уведомлений. Парень вскочил, чувствуя, как сердце пытается выпрыгнуть из груди, и потянулся к телефону, однако в ту же секунду в проходе между рядами из ниоткуда возник учитель французского, высокий и красный, словно знак «Стоп».

– Мистер Харвелл, я не вижу ни одной причины, по которой вы можете безнаказанно сидеть в телефоне на моем уроке. Попрошу сейчас же его выключить и сдать мне. Заберете после занятий.

Тон учителя не предполагал никаких возражений, а Лукас никогда не перечил, даже теперь, когда до окончания школы оставалось так ничтожно мало.

Непрекращающиеся трели, нарушавшие тишину, повисшую в классе, наконец смолкли, а телефон оказался в огромной ладони француза.

Виня себя за трусость, Лукас снова лег на парту, но на этот раз не из-за желания поспать – он пытался справиться с волнением. Что-то случилось, иначе Джастин не написал бы ему посреди урока. Скорее всего, тучи добрались до Юджина. Лукасу показалось, что сейчас его стошнит. Что, если ответ на сообщения Джастина был последним шансом попрощаться с ним?

– Эй, Мэйсон, – Лукас повернулся к одному из немногих одноклассников, с которыми у него были более-менее приятельские отношения. – Мне срочно нужно распечатать пару листов, я могу после уроков зайти к тебе? У меня принтер сломался.

Мэйсон удивленно посмотрел на Лукаса – парень явно был чем-то напуган. Такое и раньше случалось, особенно перед сложными контрольными, однако теперь в его расширенных от ужаса глазах читалось что-то такое, от чего хотелось выбежать из класса прямо сейчас, без вещей и объяснений. Если бы Мэйсон не знал своего одноклассника, решил бы, что тот под кайфом.

– Ладно… Ты в порядке?

– Да, все отлично, – Лукас попытался выдавить улыбку, но безуспешно.

Досидеть до конца занятий оказалось сложнее, чем он предполагал. Секундная стрелка на часах в кабинете лениво перескакивала с одного деления на другое, словно кто-то залил часовой механизм смолой, и Лукас чувствовал, как внутри него все металось из стороны в сторону. Не стоило отдавать телефон. Когда закончатся уроки, может быть слишком поздно.

С учителем французского постоянно возникали проблемы: то он задавал слишком большое домашнее задание, то занижал оценки, не объясняя причины. Теперь же решил прочесть Лукасу длинную и скучную лекцию о том, почему нельзя пользоваться телефоном в учебное время. Мэйсон стоял в дверном проеме, пытаясь намекнуть, что спешит, но Лукас никак не мог ускорить занудного старика. Ему хотелось взвыть.

Спустя целую вечность нотаций телефон все же был передан владельцу, и Лукас, схватив Мэйсона за свитер, потащил его к выходу, одновременно вдавливая еле живую кнопку включения в корпус. На последней ступеньке шикарной лестницы, ведущей к не менее шикарным дверям в самую посредственную школу, экран все же вспыхнул, но в ту же секунду Лукас с размаху налетел на капитана школьной футбольной команды. Телефон выпал из рук и, смачно стукнувшись о потрескавшийся асфальт, разлетелся на тысячи кусочков. Экран потух, на этот раз навсегда.

– Нет… – выдохнул Лукас и кинулся к осколкам. Он был так поглощен бесполезными попытками реанимировать телефон, что не обратил никакого внимания на толпу школьников, молча и неподвижно пялящихся на небо, как будто в нем зависла огромная летающая тарелка.

Тень накрыла его руки, и последний осколок экрана навсегда остался в трещине асфальта. Лукас замер и медленно перевел взгляд наверх.

Похожие на дым от пожара, над Сиэтлом сгущались черные тучи. Солнце отчаянно пыталось протиснуться сквозь последний чистый клочок неба, но через минуту не стало и его. Как только тучи сомкнулись, весь город погрузился в гробовую тишину: не было слышно ни голосов, ни птиц, ни машин. Подул ветер, какой бывает только перед грозой, и обдал щеки стоявших на ступенях учеников непонятным жаром. Сверкнула красная яркая молния, разрезавшая наступившую темноту пополам, и прогремел гром настолько сильный, что сравнить его можно было лишь со взрывом и обрушившимся после него зданием.

Огромное черное одеяло подсвечивалось то тут, то там красным и оранжевым, но это едва ли походило на те тонюсенькие прожилки, которые Лукас видел на фотографиях. То были огромные огненные пятна, насквозь прошивающие смоль туч, как радиация прошивает человека, склонившегося над ядерным реактором.

– Что за хрень? – спросил кто-то из толпы, и в тот же момент получил ответ на свой вопрос.

Рядом что-то упало, издали похожее на догорающий окурок, и тут же вспыхнуло кроваво-красным пламенем. Стоящая рядом девушка в панике пнула неопознанный предмет носком ботинка, и Лукас наконец смог разглядеть его получше. Это оказался камень. Обыкновенный камень размером примерно с грецкий орех, но отчего-то огонь питался им, словно парафином.

В метре от Лукаса упал еще один камень и тоже вспыхнул, жадно рыская в поисках пищи. Следующий полетел в кусты, и те занялись ярким пламенем. Еще один проделал дыру в лобовом стекле машины на парковке. И тишина тут же нарушилась.

Люди выбегали из школы, пытаясь прикрыть голову тетрадями и рюкзаками. Огонь распространялся: он пожирал машины, здания, растения и людей, безуспешно пытавшихся сбить его с одежды. Огромная растяжка с надписью «Добро пожаловать» оборвалась и перегородила двери в здание огненной стеной. Где-то звенела пожарная тревога, от истошных криков, доносившихся со всех сторон, замирало сердце и хотелось заткнуть ладонями уши. Царивший вокруг хаос усиливался с каждой секундой, и от него невозможно было спрятаться.

Лукас понял, что пребывал в ступоре, только после того, как кто-то из спасавшихся бегством учеников задел его плечом. Все это время в его голове звучал лишь пророчески холодный голос Джастина: «Весь мир скоро окажется в огне». И он и оказался.

Прятаться в школе было бесполезно: огонь проник внутрь через незащищенную из-за ремонта крышу. Оставалось лишь последовать общему примеру и бежать. Домой, к родителям, которые наверняка волнуются и думают, что их сын мертв.

Маневрировать в напуганной толпе и одновременно уклоняться от горящих камней было сложно, однако Лукас двигался словно на автопилоте, преодолевая одно препятствие за другим. Тот же автопилот приказал ему спрятаться за чудом