Сквозь огненную стену - Саймон Пайнс

никак не могли найти на запястье нужную точку. С потолка снова что-то упало, переломив пополам тумбу с телевизором, и теперь огонь окончательно проник в гостиную, намереваясь перекрыть все пути к отступлению. Паника захлестнула Лукаса с головой, но справляться с ней было совершенно некогда. Нужно хватать маму и бежать из дома, пока следующий кусок штукатурки не похоронил их внутри навечно.

Подхватив безвольное тело под мышки, Лукас рывками потащил мать к выходу, уже не заботясь о том, чтобы самому не натыкаться на острые углы мебели. Все его внимание было сосредоточено на попытках не потерять сознание и не разжать пальцы, и потому, когда парень ощутил, как входная дверь распахнулась после легкого толчка плечом, на него накатила такая слабость, что стоять на ногах Лукас больше не мог себе позволить.

Вероятно, он все же отключился, а когда пришел в себя, матери рядом не обнаружил.

– Лукас! Лукас, ты слышишь меня?

Кто-то звал его словно издалека, с соседней улицы или из окна многоэтажки, но Лукас никак не мог сосредоточиться на голосе. Его трясли, тормошили, но все было без толку. А затем последовала отрезвляющая пощечина, которая тут же вернула Лукасу и слух, и зрение, и понимание происходящего.

– Слава Богу, – выдохнул Дэн, его отчим, и крепко сжал плечо Лукаса. Если бы он приехал хоть на минуту позже…

– Мама…

Но Дэн и без его напоминания уже переключил свое внимание на Люсиль, пытаясь нащупать пульс и проверить дыхание.

– Дышит. Она дышит! Лукас, идти можешь? – Лукас неуверенно кивнул в ответ. – В бардачке машины есть аптечка, принеси ее, живо!

Живо. Вряд ли Лукас был в состоянии идти, но без лишних слов вскочил на ноги и, хоть и неуверенно, но все же побежал к тому, что еще сегодня утром было прилизанной до идеала машиной, на покупку которой Дэн копил несколько лет. Теперь она выглядела скорее грудой металлолома, которая все еще ездила только с божьей помощью. Впрочем, и сам Дэн с его испачканным в саже лицом и в клочья разорванным пиджаком выглядел неважно – наверняка им с машиной пришлось пройти и проехать через ад, чтобы добраться сюда.

Лукас выудил коробочку с красным крестом из бардачка и, едва не упав несколько раз по пути, вернулся к крыльцу. Дэн, все это время безуспешно пытавшийся привести Люсиль в чувства, мгновенно выудил из аптечки нашатырный спирт и бинт, который тут же разорвал на две части. Одну нестерпимо вонявшую тряпочку он сунул под нос жене, вторую же вручил Лукасу.

– Подыши, только аккуратно. Должно стать лучше.

Запах нашатыря заставил закашляться, но голова и правда стала кружиться меньше. В тот же момент со стороны Люсиль послышался слабый стон – мама приходила в себя.

– Где Лукас? – обессиленным шепотом спросила она, не открывая глаза. Настолько крепко, насколько мог после всего, что с ним произошло, Лукас сжал руку матери, давая понять, что он рядом. По его лицу снова потекли слезы, но на этот раз от облегчения: самое страшное уже было позади. Наверное.

– Я тут, мам, все хорошо.

– Нам нельзя здесь оставаться, – необычно холодный голос Дэна прервал слезливую сцену, а сам он дрожащими руками стер пот с лица, размазав по нему грязь и сажу. – В любой момент все может повториться. Надо ехать.

– Куда?

– Я не знаю.

Безысходность заполнила легкие, вытесняя из них остатки угарного газа. Они потеряли все: их дом догорал на глазах, завтра не нужно было идти в школу или на работу, а планы на вечер, неделю и лето разом отменились. У Лукаса остался только…

– Джастин, – впервые с начала Дождя он вспомнил о друге. – Джастин предвидел это, он… Он даже выбрал место встречи. Мы договорились встретиться в Норвуде, там безопаснее, чем в крупных городах, и…

– Лукас, пожалуйста, замолчи! – Дэн грубо перебил его, и парень едва не подавился собственными словами. – Какой нахрен Джастин? Ты можешь хоть ненадолго включить голову и подумать? Нам сейчас о своей жизни надо заботиться, а не о твоих виртуальных друзьях.

– Но я обещал ему.

– Очнись! – теперь Дэн кричал, несмотря на слабые попытки Люсиль взять его за плечо. Обычно в подобные моменты она могла его успокоить, но только не в этот раз. – Твой Джастин, может, уже мертв или сам забыл, что и кому наобещал! Ты готов рисковать жизнью своей матери еще раз ради него? Живо в машину. Я больше не хочу и слова от тебя слышать.

– У тебя есть план получше?!

– Я не стану повторять дважды, Лукас.

Однажды на физкультуре ему случайно врезали коленом под дых, и Лукасу было так больно, что он не мог даже вздохнуть. Он думал, что задохнется тогда, но в конце концов это прошло. И сейчас все как будто повторялось, с тем лишь отличием, что, сколько бы он ни пытался откашляться, сколько бы ни драл глотку сухим воздухом, ему никак не удавалось вдохнуть полной грудью. Он тонул, захлебываясь проглоченными слезами, под аккомпанемент ядовитых слов Дэна.

Это конец. Лукас не мог объяснить, что чувствовал. Вряд ли сумел бы даже самый красноречивый писатель. В его груди словно образовалась огромная черная дыра, которая засасывала в себя его сердце, легкие и ребра. Было больно, чертовски больно, обидно, несправедливо, жестоко, бесчеловечно, но парень не мог даже закричать. Вместо этого он молча помог Дэну уложить маму на заднее сидение, а сам сел на переднее с ощущением, что только что потерял нечто настолько важное, что за него не жалко и жизнь отдать.

Машина тронулась, но Лукасу было неинтересно, куда они едут. Плевать. Не то чтобы он ждал конца света, чтобы встретится с Джастином, но все равно чертовски хотел быть с ним рядом в этот момент, хотел знать, что друг в порядке, хотел держать его за руку, когда становилось невыносимо страшно. Норвуд был их последней надеждой, но ее задавило обвалившейся крышей дома Харвеллов. И Лукасу показалось, что и он умер вместе с ней.

Их дружбу обесценивал и называл глупой каждый, кому не лень, ведь между ними такое расстояние! Ведь они никогда друг друга не видели! Ведь они точно разочаруются друг в друге в реальности! И если сначала такие слова задевали, очень скоро они перестали иметь какое-либо значение. Лукас с уверенностью мог сказать, что в самые трудные моменты его жизни поддерживал именно Джас, а не родители, занятые своими делами, и не одноклассники, которых назвать друзьями даже с натяжкой было просто немыслимо. Только Джастин знал о Лукасе такое, что другим рассказать просто стыдно, с ним хотелось