Черные ночи - Геновева Димова

пригнулся. Он, София и Вила наблюдали за мратиняком из-за колючих ветвей. Потеряв Асена из виду, монстр пришел в еще большее замешательство. Он разочарованно закудахтал и принялся раскапывать грязь в поисках жертвы.

— Где Косара? — спросил Асен.

И тут же увидел ее: она лежала на земле, свернувшись в клубок, положив руку под голову, а ее двенадцать теней дремали вокруг нее.

— Она без сознания, — ответила Вила.

— Почему? Что-то не удалось?

Пронзительно визжа, мратиняк выдернул лапой куст и швырнул оземь.

— А то сам не видишь? — огрызнулась старая ведьма.

София за ее спиной подавилась воздухом. С каждым взмахом крыльев мратиняк приближался к ним, оставляя за собой хаос, вырванные с корнем кустарники, раскопанную землю и белеющие кости.

Асен взглянул на нож, заткнутый за пояс. Затем вновь на гигантскую птицу. Ну он и дурак! Еще бы пошел на бешеного волколака, вооружившись зубочисткой.

— Итак… — Глядя на Вилу, он тоже старался не паниковать. — Каков план?

— Хрен знает. — Вила только сплюнула. — Он был у нас в руках, понимаешь? Мы его отловили, оставалось только запечатать — и все!

— А потом что?

— А потом Косара взяла и сбрендила, — тихо ответила София.

— Она позволяет этим теням командовать ею, — сетовала Вила. — Ей нужно научиться держать их в кулаке!

Тут лежащая на земле Косара громко всхрапнула, а глаза мратиняка устремились на звук.

— Вы что, совсем ничего не можете сделать? — Голос Асена пронзительно зазвенел. — У вас же четыре тени на двоих!

— А ты думаешь, мы не пытались? Проклятая птица просто рассеивает их. — Внезапно Вила повернулась к Асену, сморщив нос. — От тебя чем-то новым несет.

Асен не ожидал такой резкой смены темы. Нет, он, конечно, недавно приобрел новый лосьон после бритья, но вряд ли она имела в виду это. В ее пристальном, темном взгляде, устремленном на него, было что-то, что ему не нравилось. Совсем.

— Между прочим, есть научно доказанный факт, — небрежно начала она, не сводя с него глаз, — что кровь волколака усиливает магию…

— Волко…

Асен запнулся. А ведь он на мгновение забыл, кто он теперь. Волколак. Знать бы еще, как это поняла Вила.

У Асена пересохло в горле, и он сглотнул, чувствуя себя страшно неловко. Она действительно учуяла в нем волколака? Да нет, конечно. Наверное, ей сказала Косара.

Вила просто подначивала его, не так ли? Совсем как в их первую встречу, когда она шутила, что сварит его в котелке. Она ведь на самом деле не собиралась пустить ему кровь, чтобы подпитать заклятие. Серьезно.

Хотя стала бы Вила шутить в такой напряженный момент?

Он представил, как она вонзает нож ему прямо в живот и размазывает его кровь по рукам, готовясь произнести заклинание.

— Сколько крови нужно? — осторожно спросил он.

Не важно сколько: он должен на это пойти, чтобы ведьмам удалось одолеть мратиняка. Правда, в этот момент Асен не был до конца уверен, как правильно расставить приоритеты. Стоил ли целый Черноград того, чтобы за него умереть?

«Не-а», — брякнул жалкий голосок в его голове. Ну а Косара?

Вила открыла рот, и тут земля содрогнулась.

Раздался визг. Глухой удар. Мратиняк вонзил когти в куст шиповника и вырвал его с корнем. Им на головы осыпались комья грязи, сухие листья и маленькие гнилые ягоды.

Асен поднял глаза и увидел, как гигантская птичья нога вновь стремится к земле. Его первым порывом было откатиться. Вторым — закрыть собой Косару. Каким-то чудом он провернул сразу и то, и другое, бросившись на землю между мратиняком и спящей ведьмой.

Теперь послышались ругательство и крик — и звук тела, волочащегося по грязи.

Асен поднял глаза. Перед ним было лицо Софии, застывшее в гримасе чистого ужаса. Расстояние между ними все увеличивалось, а он все наблюдал за ней, окаменев, не в силах отвести взгляд.

Мратиняк сбросил тело с холма. Словно тряпичная кукла, София катилась вниз, снова и снова ударяясь о твердую землю. Тюрбан свалился с ее головы и теперь следовал за ней, пока они вместе не врезались в дерево. Треск сломанных костей был оглушительным.

Больше София не двигалась.

Асен громко выругался. В полицейском руководстве по оказанию первой помощи явно не нашлось бы ничего, что могло исцелить Софию, и все же он встал на трясущиеся ноги, желая подойти к ней… И не смог сделать ни шага.

Мратиняк вновь обратил свой взор на него и Вилу.

Сердце Асена подскочило к горлу. Он чувствовал на себе взгляд старой ведьмы, видел блеск стали в ее руке и не знал, кого она собиралась пырнуть: мратиняка или его, Асена? Он много раз сталкивался со смертью, но редко когда был так напуган.

Затем ветер изменил направление, разгоняя облака. Свет луны ярко сверкал на восковых перьях мратиняка. Круглое светило отражалось в столь же круглых зрачках чудовища.

С ветром и пришел запах — мороза, грязи и старых костей. Мратиняк был там, диковинный, потусторонний, но в то же время… Петух и есть петух. А вокруг него, судя по миазмам, был курятник, который требовалось поскорее вычистить.

У Асена закружилась голова. Запахи нахлынули на него, словно каждый волосок в его носу стал крошечной антенной, идеально настроенной на их улавливание. Он учуял запах своего нового лосьона после бритья, который внезапно показался ему слишком приторным. Он чувствовал, как пахнет Вила — кафтаном из шерсти и травяными маслами для волос, а еще холодным потом, стекающим по ее пепельному лицу. Он чувствовал запах крови, исходивший густыми клубами от переломанного тела Софии.

Все цвета поблекли. Ярко-красный гребень мратиняка стал бледно-желтым. Блестящие розы на кафтане Вилы обернулись темно-синими.

И только запахи оставались яркими. Асен почти мог видеть их, прослеживать зрением, а не только обонянием.

Что-то громко треснуло. В последнюю секунду Асен смог поймать осколки своего обручального кольца, не дав им упасть на землю. Он сунул их в карман пальцами, которые не были его пальцами. Слишком большими. Слишком…

Это что, мех?

— Ну, трындец! — раздался голос Вилы, но Асен едва ее слышал.

Луна над его головой светила так ярко, что он, сам не зная почему, поддался желанию запрокинуть голову и завыть.

* * *

Память Асена зафиксировала лишь краткие обрывки того, что случилось дальше. Сам он был наблюдателем, запертым в каком-то тесном, темном уголке своего разума, пока беспомощно глядел, как другая, более первобытная его часть разбирается с угрозой.

Миг — и он бежит по траве, колоски щекочут низ его живота.

Другой — и он готов к прыжку, напряжение в задних лапах растет