Патриот. Смута. Том 5 - Евгений Колдаев

Вздохнул. И что делать со всем этим. Как все это понимать? Подумать надо, на совете военном обсудить с собратьями. Информацию донести, что Ляпунов говорит, что союзник нам. Что скажут, посмотреть. А пока — путь до Ельца, переговорить с Федором, Яковом и Григорием, как самыми близкими собратьями, более или менее знающими и понимающими в политической ситуации.

Если успею, с Войским и Артемием. С ними бы хорошо в комнате и без свидетелей. Но, время… Время!

— Коня бы тебе свежего и с нами в Елец. — Проговорил я, думая о дальнейших действиях. — На словах что-то было еще? От Ляпунова?

— На словах, господарь, было… — Говорил, не смотря в глаза, а в землю. — Слово в слово. Прокопий Ляпунов челом бьет, воинство христолюбивое собирает, и служить тебе, господарь, верой и правдой готов.

Вот как.

— Встань.

Он поднялся, его слегка покачивало. Глаза пустые, устал человек сильно. Это все отчетливее видно было.

Я распорядился, чтобы его быстро определили в обоз, на подводу. Дали пожевать чего и поспать хотя бы пару часов до Ельца. О двух угнетенных долгой скачкой лошадях должны были позаботиться здесь. Имущество, чтобы помогли сгрузить, и не беспокоился он сам ни о чем. Отдыхал, сил набирался.

Вопросов-то к нему масса.

Также приказал пятерых бойцов поставить рядом. С него глаз не спускали. Подумал еще кого-то из своих направить к обозу, но… Да невелика же птица такой толпой сторожить?

Чай не сбежит.

Закончив все это, взлетел в седло, взглянул на своих телохранителей и спросил.

— Что думаете, собратья?

— Чудно. — Прогудел Пантелей.

— Мое дело саблей махать, воевода. — Улыбнулся Богдан. — Думать, не моя, а твоя забота.

Ну а Абдулла плечами пожал. Вряд ли он точно понял, что тут произошло.

— Найдите мне Якова, Федора и Григория. Ко мне их. Поговорить надо.

Мы выдвинулись вместе с войском.

Пока искали моих верных людей, сам я крепко задумался. Размышлял, прикидывал, что да как. Мало информации, слишком мало. Непонятно, кто за кого. Боярские эти интриги, черт. Надо в этом начинать разбираться и копаться.

Зацепиться бы за что-то, чтобы распутать клубок интриг.

Думай, Игорь! Что мы имеем исходя из письма?

Во-первых, «Царь русский» — довольно мало, если уж говорить о титуловании. Вроде бы полагалось помимо этого еще и кучу земель перечислять. Астраханский, казанский, сибирский и прочие, и прочие — вроде так, верно. Либо Ляпунов не в курсе, либо… Да точно, не может быть иначе, он же не идиот. Здесь кроется какая-то хитрость. Скорее всего, что царем Руси-то меня люди признают, а вот доказать всем иным землям, что я настоящий государь, это еще умудриться надо. Силой и волей.

Или думает, что я простачок и меня сами казаки ведут, а не я их. И простой люд будет рад и такому титулованию. Хм… Интересно. Считает ли Прокопий меня игроком или пешкой в чьей-то игре.

Важен ли этот момент? И сам факт того, что воевода Рязани уже Царем меня именует? С одной стороны — удобнее так. Но с иной — мы идем не меня на трон сажать, а выбирать законного Царя! Что важно.

Отсюда следует второе. Если Ляпунов, как обещал в письме, начнет какие-то бумаги рассылать. То что? К добру это или к проблемам дальнейшим? Как Собор собирать, если уже вся земля рязанская будет считать, что я истинный царь?

Непонятностей добавляют такие действия. Но, плохого в этом не так чтобы много.

Это же не я говорю, а молва людская.

Третье. А каким боком я могу быть Царем? Этого я пока не понял. Через кого, по какому родству. Хотелось спросить еще у Джанибека Герайя об этом, когда его письмо читал. Но, далеко он тогда был. Было там как-то так витиевато, что не через Ивана Грозного. А почему-то к Василию Третьему, он мое родство вел. Это как?

Вроде был у Грозного брат. Но, были ли дети у него? И имели ли они права на престол?

Хотя… Здесь каждый холоп себя царем зовет. То спасшимся Дмитрием, то еще кем. Отчего бы воеводе не назвать меня еще кем-то.

Но сам факт был интересен. Как так выходило, что на юге Руси появился потомок Рюриковичей. Какой-то русский царь. Кто? Бастард Грозного? Или что? У меня идей на этот счет не было. Но все, вот прямо ВСЕ, кто встречал меня, пытались знаки какие-то дать.

И татарский сын хана. И Задонские старцы со знаменем своим и… Черт! Да даже медведь! Как это ни смешно. Крест то откуда там нашелся?

Ладно.

Теперь самое важное. Четвертое. Войско! Тула!

Прокопий выдвигается туда. И как мне это понимать? Во всем этом письме больше вопросов, чем ответов. Сколько времени на поход? Сколько он приведет? Насколько эти люди будут верны? И как мы сойдемся с самим рязанцем?

Три моих Чертовицких собрата подъехали, двинулись рядом.

— Чего хотел, воевода? — Спросил Григорий.

Он был ближе всех, и я протянул ему письмо.

— Вот, взгляни и передай, чтобы Федор и Яков глянули.

— Что это? — Поднял он взгляд на меня после нескольких секунд, потраченных на чтение. Лицо выглядело ошарашенным.

— Сам не пойму. Гонец привез. Вот только.

— Что там? — Федор принял грамоту и через пару секунд недоуменно уставился на меня. — Я не понимаю.

— Вот и я, собрать, не понимаю. — Ухмыльнулся я. — Сколько ты тут просидел, Федор?

— Да… В темноте подвала сложно время считать, воевода. Дней пять, может. В дороге дни уже и не считаешь. — Он покачал головой. Сбился я.

— Сегодня вроде двадцать первое мая. Так? — Проговорил я.

— Так.

Федор почесал затылок.

— Вроде шестнадцатого я тут был. — Сделал паузу, посчитал еще раз. — Да, вроде так.

Получается, у гонца четыре дня форы было. Хорошо, предположим, что Федор обратно шел не так быстро, как в Рязань. Ну, неделя — это прямо максимум! Что такого за семь дней мог узнать Ляпунов, что так кардинально повлияло на его решение?

Хм…

Письмо тем временем перекочевало к Якову, и тот пристально углубился в чтение. А я продолжил расспросы.

— Федор, как думаешь, от Ляпунова эта бумага?

Он молчал, довольно долго, потом ответил.

— Не знаю. Гонца бы допросить.

— Это мы в Ельце сделать можем. Никуда