Месяц светит по просьбе сердца моего - Пим Вантэчават

― Эй! Хватит громить мой кабинет! ― кричит он.

― Так я для тебя стараюсь, дурачок!

Все еще посмеиваясь, он опускается на четвереньки, чтобы поднять книгу. Но, найдя ее и положив на стол, он видит, что веселый огонек в глазах Кристелль погас. Теперь она смотрит на него едва ли не с жалостью.

― Что? ― говорит он, пытаясь разрядить обстановку. ― У меня что-то на лице?

― Нет. ― Кристелль качает головой, но больше ничего не говорит.

Он садится на место и начинает перекладывать бумаги, чувствуя, как она сверлит его взглядом.

Голос Кристелль смягчается.

― Томми, я знаю, ты сказал, что вы с этой Пегги друзья, но как это возможно, учитывая твои способности?

― Ты о чем?

― Бывает такое, что, когда ты приходишь к ней, она моложе, чем когда вы решили остаться друзьями? И так далее.

― Да, это не так просто, ― признает он. ― Иногда мне приходится о чем-то умалчивать. Но мы еще с детства к этому привыкли.

Кристелль усмехается.

― О да, здоровые отношения.

― Это просто необходимость. Тебе не понять.

Он еще не сказал Кристелль, что Пегги откуда-то знает о Мэй. Это может означать лишь одно: в его будущем произойдет что-то связанное с Мэй. Что-то, что заставит его из будущего поделиться определенной информацией с Пегги. У него есть подозрения, что это может быть, но он не готов рассказывать об этом Кристелль. Он боится того, что она может ответить. Она не поймет.

― А что, если однажды, ― говорит Кристелль, ― ты придешь и не сможешь ее найти?

На короткий, едва уловимый миг лицо Томми теряет свою сдержанность.

― Такого еще не бывало, ― говорит он.

― Но что, если?..

― Такого не будет.

― Томми, это несерьезно. Как ты можешь это знать?

― Но я знаю, Крис. Я знаю. Такого не будет. ― Он смотрит на документы, лежащие на столе. ― И потом… я решил, что мне нужно двигаться дальше.

Томми и Мэй

2014

Мэй часто думает о Томми. А как не думать?

Парень, с которым она чувствует, что все, о чем она мечтала, вот-вот случится.

Иногда она видит его онлайн. На смазанных фотографиях, которые он выкладывает на своей странице.

Иногда он обаятельно улыбается одним уголком рта.

После того вечера, когда он попросил ее прийти и она обнаружила его пьяным,

они периодически видятся. Он угощает ее чаем или обедом.

Слушает тихие рассказы о том, как у нее дела с обучением,

с Лондоном, с новыми друзьями, с семьей дома.

И просто улыбается.

Он находит утешение в ее мягком взгляде. В том, как она хихикает, когда он делает ей комплименты. В ее милых улыбках. Он ценит, как она ловит каждое его слово, сколько времени уделяет тому, чтобы просто быть с ним. Как приятно, говорит он себе, когда в жизни есть что-то простое. И возможно ― возможно, ― это судьба; он просто собирает части пазла воедино.

Но для нее он ― свет в окошке.

Мэй оканчивает курсы английского, но хочет остаться в Лондоне;

жизнь ее мечты не может вот так взять и закончиться.

Они обедают с Томми: она потягивает улун, берет еду палочками.

Она видит, что он чем-то озабочен. Он старается почаще улыбаться, и его улыбка такая же лучезарная и действует на нее, как и прежде; но он беспокойно ерзает. Не может усидеть на месте. Взгляд блуждает по сторонам.

Отчасти она чувствует себя виноватой, что позвала его на обед, ведь меньше всего ей хочется быть для него обузой.

(Как это было бы унизительно; пожалуй, она бы этого просто не пережила.)

― Томми. ― Она произносит его имя так, словно опускает ногу в ручей, надеясь, что вода не окажется ледяной. ― Что-то не так?

― Нет, нет, ― тут же отвечает он, качая головой. ― Все хорошо. У меня все хорошо. А что?

― Ты просто… выглядишь рассеянным и немного усталым.

― Ой, извини! ― искренне говорит он. ― Я просто… Столько всего происходит, я мало сплю, а еще работа…

― Да, конечно, ты очень занят, ― поспешно говорит она, чувствуя себя глупо. ― У тебя столько забот, Томми. Не надо мне было тебя звать…

― Мэй, прекрати. ― Он снова улыбается, и она замирает. ― Все в порядке. Я немного устал, но я всегда рад тебя видеть. Иначе я бы не пришел.

Она блаженно сияет. Он удовлетворенно откидывается на стуле; ему нравится вызывать у нее улыбку.

― Так вот, ― говорит он, ― что ты говорила по поводу работы? Я мог бы тебе помочь.

Ее сердце, которое так долго было заперто в стеклянном ящике, мало-помалу начинает открываться.

Он дает ей книги, документы, списки, еще списки и еще.

― Обычно это делает моя лучшая подруга Кристелль, ― говорит он, ― но она устроилась в Имперский военный музей, так что… ― Он пожимает плечами, всем своим видом выражая разочарование. ― …мне нужно, чтобы кто-то еще помог мне все это прочесать.

Мэй краснеет.

― Спасибо, что доверил это мне, но я же в этом не разбираюсь. Это такая важная работа, тем более для тебя. Что, если я все сделаю не так?

― Ерунда! ― отмахивается он. ― По сути, нужно просто выискивать информацию. Просматривать разные тексты, записывать даты, периоды… и все такое. Может, ты, эм… ― Он смущенно чешет в затылке. ― Может, ты как-нибудь зайдешь ко мне, и я покажу, с чего начать? Так ты будешь знать, что именно нужно сделать, и постепенно во все вникнешь.

У нее едва не выпадают из рук книги и папки.

Они заходят в метро, и она останавливается как вкопанная, не в силах поднять на него взгляд, пытаясь сосредоточиться на том, чтобы поймать бумаги, которые валятся на землю.

― О, это… это…

― Давай, ― говорит он с лукавой улыбкой. ― Я даже ужин приготовлю. Если уж бесплатная еда тебя не убедит, то я тогда даже не знаю.

― О… наверное… ― Ее бросает в жар. ― Хорошо, я приду.

Это ее вторая зима здесь, но она так и не привыкла к одиночеству, к тишине. К серым зданиям, серому небу, к постоянному дождю.

К маленькой квартирке, окруженной другими серыми квартирками, к темноте, которая опускается на город в четыре часа.

К тому, что незнакомцы на улицах избегают твоего взгляда, все вокруг избегают твоего взгляда.