Нарушители. Память Каштана: темный замок. Память Гюрзы: светлые сады - Елена Владимировна Ядренцева

Пресные ровные фразы на ровной же чёрной поляне. Неужели теперь Сашина жизнь и будет состоять из растерянной матери и чёрного цвета? Она сделала шаг вперёд. Почесала дракону лоб – как с кошкой бы сделала – и чуть не ободрала пальцы о чешую.

– Из ноздрей пар горячий, – пояснил Ференц всё так же ровно и не оборачиваясь. – Осторожно.

– Александра, – сказала мама, – немедленно отойди назад.

Дракон дышал, и где-то там, в нём, тёк огонь. Слуги рассредоточились вокруг, и один, тот самый ражий парень в грубой куртке, которого Ференц назвал Карелом, сказал, склоняясь к драконьему боку:

– Вот незадача, а чешуйки-то вросли.

– Вот незадача-то, – повторил Ференц, не поднимая головы, – а кто же за ним должен был смотреть?

В следующий миг Карел вдруг дёрнулся – будто шар молнии проглотил; дёрнулся и осел на землю, не издав ни звука, и мама сказала:

– Не смотри.

Но ничего больше не случилось. Что это было?

– Так это же не только я, – сказал Карел, которому уже с двух сторон подавали руки. – Не только я смотреть-то был поставлен.

– Ага, не только ты. – А интересно, Ференц любого может так ошпарить изнутри? Почему его слуги ещё не сбежали? Почему мама?.. – Но только ты решился меня отвлекать, когда я лечу сына. Подождут твои чешуйки!

– Александра! – окликнула мама. Тут только Саша поняла, что всё это время так и держала ладонь на драконьей голове.

– Спасибо, королевна, – сказал Ференц, а потом заговорил очень тихо, и молния так и искрилась у него на кончиках пальцев, так и ждала, пока ей разрешат сорваться, – сверкала по ту сторону речи, по ту сторону слов, плясала в каждом слоге, в каждой букве: – Если ты сейчас не очнёшься, я решу, что ты…

Юноша завозился на земле, пытался вывернуться из-под лежащей на лбу ладони, но Ференц только сильней надавил.

– Не… – сказал юноша, и от носа по щеке так и виднелась эта красная дорожка, – не надо из-за меня…

– Я тебя всем сердцем слушаю.

– Не надо из-за меня никого наказывать! – Он распахнул глаза и попытался сесть, и Ференц ухватил его уже за плечи и прижал назад к земле. – Отец, зачем ты при них мне… А это кто?..

– Это Саша, – откликнулся Ференц так, что ей показалось: её имя вот-вот взорвётся. – Это-то Саша, дочь Алисы, а вот как тебя назвать…

– Так у неё ещё и дочь есть?..

С мамой он поздороваться не удосужился, хотя она ему кивнула; и про саму Сашу говорил так, будто её тут не было. Ференц промолчал, и юноша тряхнул головой и опёрся на локти.

– Не надо из-за меня никого наказывать! Ты же от этого становишься ближе к игре, ты это ненавидишь, накажи меня хотя бы!

– А это меня ближе к игре не сделает?

– Это хотя бы не наказание слабого, и ты это знаешь!

Он кричал – будто отец его стоял на другом конце пропасти или будто его вели на казнь, а он рвался из рук; Ференц выдохнул длинно, почти как дракон.

– Не обожгись, – сказал, – царевна. Это вот Гюрза, мой сын.

– Дак я ж и не в обиде, – сказал Карел. Он уже отряхнул от пепла свою куртку, и в целом не казалось, что как-то сильно пострадал. – А вы, прощенья прошу, зачем прилетели? На старом-то господском-то.

– Молодняк сбрасывает, – скривился этот сын злодея с именем под стать. – А мы замок отбили, мы с Кариной.

– Какие молодцы, – сказал Ференц. – Невероятные. Дай угадаю, не убили никого?

– Горшки с цветами все попадали, – сказал Гюрза, – и доспехи ещё. Она не рассчитала.

То есть там, куда Сашу вынудят отправиться, есть ещё и какая-то Карина, которая умеет делать что?..

– Мы молодцы? – спросил Гюрза, как будто ему было всё равно, и утёр нос тыльной стороной ладони – только кровь размазал. Мерзость. – Водички ни у кого нет?

– Водички, – сказал Ференц. – Замок в одиночку. Да я и говорить с тобой не стану.

– Что?..

– Водички ему. Радостно-то как – чуть не погибнуть.

– Отец, а можно Карел выпьет исцеляющее? Не весь же день мучиться!

– Как будто я когда-то запрещал. Почему мне ты запретил даже прямым путём ходить, а сам то ранишься, то истощаешься? Водички ему. Понабрался у Карины.

– Ты, что ли, не хотел замок назад? Это же простенькое – насылаешь на всех сон и…

– Ага, как на Карину в тот раз, только сразу на всё войско?.. И засыпаешь сам на двести лет! Где я тебя потом должен искать? Я тебя еле поднял, еле вытащил, а ты туда же: «молодцы»! Глупые дети – вот кто. Лес из-за тебя сжёг.

– А я скажу спасибо, – влезла мама. – Ты же теперь пораньше сможешь нас похитить. Спасибо, Гюрза, что помог отцу отбить замок у мерзких светлых сил.

– Я не у мерзких, – ответил Гюрза почему-то хрипло. – Я так не говорил. Что значит «похитить»?

– Да вот то и значит. У тебя сын не знает базовых ходов?

– Отец, что за «похитить»?

Он всё-таки вскочил – стоял, шатаясь, и Ференц стоял напротив. Сколько раз Саша будет их такими видеть – как то один, то другой пытается оправдаться, и у кого-то сорван голос, и кто-то первым кричит: «Всё!» – и уходит не оглядываясь; но это всё потом, а пока что на выжженной поляне Ференц пожал плечами:

– То и значит, Алиса дело говорит. Что у нас, комнат мало? Сядь, а то упадёшь.

– Это для брака, что ли? Чтобы рыцари приехали? Так у Алисы же уже есть муж, ей-то зачем выходить замуж за спасителя… А Саша вроде ещё маленькая, куда её?..

– Сядь, или заключу в янтарь.

– Да ты…

– Да я?

И снова они смотрели друг на друга, а потом Гюрза сел и шмыгнул носом.

– Никто за нами не приедет, – сказала мама, – никто за нами не приедет ещё много-много дней.

* * *

– Почему вы вообще решили сбежать в лес?

Слуги сворачивали лагерь; Ференц сидел на земле, привалившись к дракону, вытянув ноги; если во дворце видели эту вспышку, видели этот дым – то что подумали?

Саша уселась на другом конце поляны – или как её теперь верно называть, проплешины? В этом их тёмном замке вообще принято умываться? Или она так и останется вся в пепле, руки жирные от мяса? Хотелось сделать из пальцев решётку и через неё на всех коситься, но грязные пальцы у лица – это отвратительно. Поэтому Саша в основном смотрела на землю. На свою юбку. На свои же