Другая жизнь. Назад в СССР-2 - Михаил Васильевич Шелест

— Что слушаешь? — спросила Светлана, проходя в комнату.

— Новый концерт Сьюзи Кватро принесли. Очень клёвый! Только начал слушать. Сьюзи Кватро и Джон Сомерс… Французский альбом. «Радуга Джонни Сомерса во Франции», с добавлением фразочки: «вместе с Сьюзи Кватро» и фото её на конверте есть, а этого Джона Сомерса нет. Вот, смотри какая фотка. И тут только я заметил, что Светлана состригла свои волосы и даже покрасила их под серо-стальной цвет.

— Охренеть! — сказал я. — Какая ты!

Светлана зарделась и её смуглое, загорелое лицо стало ещё темнее.

— Нравится? — тихо спросила она.

— Во! — показал я ей два больших пальца, одобрительно поднятых вверх.

На конверте Сьюзи стояла правым боком к зрителю, и задумчиво смотрела на нас. Она прислонилась спиной на уходящую круто вверх семицветную дугу. Несуразность этого диска сразу отметил «мой внутренний голос», сообщив, что «Рэйнбоу» — это группа Ричи Блэкмора, который уйдёт из «Дип Пёрпл». Она так и должна будет называться «Радуга Ричи Блэкмора». Или уже не будет? Кто-то перехватил название? Какой-то Джон Сомерс? Что за Джон Сомерс? Предок не знал никакого Джона Сомерса, да еще поющего с Сьюзи Кватро на французском языке. Какой-то француз?

Однако с первой песни для меня стало понятно, что эти мелодии имеются у меня в памяти.

— Так это же Джо Дасен, — сказал «предок». — Его знаменитая «Et si tu n’existais pas». А это — «Salut». О! А это — «A toi».

Мы ещё не дослушали первую сторону диска до конца, как пришла Светлана, и от этого я находился в двойном «ахуе»: и от её прихода, и от того, что кто-то перепевает песни из будущего, оформляя их как свои. Причём перепевает с Сьюзи Кватро. Почему я и «затормозил» в прихожей, увидев Светлану, но думая совершенно о другом.

Вместе с ней мы прослушали весь «французский» диск и он мне понравился. Это была сплошная душещипательная лирика, но в хорошем роковом звучании.

— Где ты такую музыку берёшь? — спросила Светлана.

Я дёрнул плечами и посмотрел на год издания пластинки. Семьдесят пятый. Хм, а в семьдесят четвёртом Джони исчез. Я помнил его голос. У меня была куча его записей, музыкальный слух и «мой внутренний голос».

— Ни хрена себе! — меня вдруг осенила догадка. — А не наш ли это проказник Джон Дряхлов в Британии хулиганит?

— И кстати, я недавно слышал по «БиБиСи» — я продолжал оставлять на ночь радио включённым — странную хрень про первый в мире персональный компьютер. И тоже, между прочим, «Рэйнбоу» называется. А у нас первым по-настоящему персональным компьютером был «Эппл». Я не придал этому внимание. Однако, судя по всему, зря… Так вот, компьютер «Рэйнбоу» то уже второй номер, а не первый. И как я раньше не обращал внимания на прогресс в этой сфере, сдвинутый на несколько лет назад. Наверное, потому, что в Англии компьютерный прогресс, а не в Америке, как у нас было. Англия у нас вообще на задворках оказалась. Если бы «Эппл» появился раньше времени, я бы «опщёлкнул», когда услышал, а так… Какой-то «Рэйнбоу»… Британия… И там тоже упоминался Джон Сомерсет.

— Сомерс?

— Нет, Сомерсет. Наверное он для диска слегка изменил Фамилию.

— Но Сомерсет, это же писатель такой в Англии. Э-э-э… Моэм Сомерсет. Он, что его внук? И сколько ему лет? Мы же с ним одногодки. А мне только шестнадцать…. Хотя… Он и в четырнадцать выглядел сильно старше. Мы как-то встречались с ним на набережной…

Мы обсудили Сомерсета за долю секунды.

— Приносят. У меня сосед есть, того хлебом не корми, дай что-то переписать. Вот он и таскает мои диски на обмен. А этот я, наверно, куплю, если продадут.

— Как у тебя сложилось с дядей Витей? — спросила Светлана.

— хм! Хорошо сложилось! У нас с ним сложилось взаимовыгодное сотрудничество. Но он куда-то летом пропал.

— Он же в Киеве живёт и работает. В ЦК Украины работает, — Светлана смутилась. — Это мамин родной брат.

— Ну, у вас и родственники! — хмыкнул я. — А ты к бабушке ездила?

— К бабушке, — потупила Светлана глаза. — Меня силком отправили. Дядя Витя и отправил. Сказал, что очень надо, чтобы я тебе не мешала.

— Ты? Мне? — я удивился. — А как бы ты мне могла помешать? Ты, правда как-то исчезла после нашего кинопросмотра. Я подумал, ты обиделась. Я приходил к тебе.

— Он говорит, что ты талант. Что ты ему хороший бизнес сделал. Он в ЦК кем-то по культуре, занимается, э-э-э, культурными внешними связями. Он тебя ещё и хвалил за то, что ты хорошо торгуешься.

— Да? — я хмыкнул, вспомнив наши с Виктором, словестные баталии и хлопанье дверьми то его жигулёнка, то квартиры в «Серой лошади», а двери там дубовые. Двести пятьдесят рублей за дубляж мне стоил нескольких седых волосков на моей пышной белокурой шевелюре.

— Это лестный отзыв. Твоя мама, вроде, на него совсем не похожа. Слишком уж у него, э-э-э, характерно торговая внешность.

— Они от разных отцов.

— Понятно.

Я не знал чем её занять.

— Чай будешь с сушками и вареньем?

Светлана покрутила головой.

— Рисовал что-нибудь? — спросила она. — Я балдею от твоих рисунков.

— Хм! Кучу целую. Я участвовал на соревнованиях по скалалазанию. Под Находку ездили. Там рисовал. Был в лагере «Океан» с японцами. И там рисовал. Но море у меня не особо получалось. Так, что, в основном у меня портреты и сопки. С морем нужно ещё потренироваться. Оно такое разное… Даже если сидеть на одном месте и смотреть в одну точку…

Я чуть-чуть слукавил. Я, в конце концов, научился «фотографировать» море… Нет!Сначала я научился «фотографировать» людей, запоминая именно этот ракурс, а потом восстанавливая его по памяти. Это происходило точно, как с помощью фотоаппарата. Мысленный щелчок и картинка оставалась в памяти. Это помогало сохранить в памяти мгновение прыжка Тиэко, когда она показывала мне удары «тоби». Или когда она резала по теннисному шарику. И такие рисунки даже мне самому нравились. Они почти абсолютно передавали динамику.

У меня даже получилось запоминать картинку с разной «выдержкой», когда изображение смазывалось от движения. Тиэко на моих рисунках было много и Светлана обратила