Лордария – Королевство восьми островов - Филипп Владимирович Краснов

– Веди её в город и продай задорого, путь шерез пустыню неблизкий и тебе понадобятся силы.

Старик не стал спорить. Растроганный до глубины души бедняк напоследок крепко обнял своего благодетеля, после чего каждый из них пошёл своей дорогой.

***

В Менге, Корай, несмотря на задержку, добрался к обеду. В это время на городском рынке было много людей, они облепливали узенькие прилавки, словно рой пчёл свои медовые соты. Старик с трудом смог найти себе место, а после потратил много времени, чтобы успокоить лошадь, которую такое количество гомонящего народа пугало. Скормив животному остатки своей провизии, он принялся насколько мог громко (хотя его ломкий хриплый голос не в силах был перекричать общего гвалта) предлагать свой товар.

Несмотря на смехотворную цену, на них двоих никто не обращал внимания. Старик долго голосил, а после, охрипший бросил это дело и стал просто внимательно осматривать ходящих туда-сюда людей, пытаясь увидеть в лицах хоть одного из них малую толику заинтересованности. Так прошёл час, но всё было тщетно.

Тем временем рынок стал пустеть, довольные горожане уносили с собой новые покупки, а торговцы, пересчитывая медяки и серебряники, потихоньку сворачивали остатки своего товара.

Провожавший взглядом уходящих старик пребывал в печали. Он не знал, что делать с лошадью, и снова и снова принимался корить себя за то, что там, в пустыне, не отдал её бедняку. Обдумывая это в очередной раз, он вдруг зацепился своим блуждающим взглядом за следующую картину. Громыхая как целый строй рыцарей, из-за угла выкатилась шаткая повозка, доверху гружёная керамической посудой: горшками, кружками, тарелками и другими предметами, столь необходимыми за столом у любого уважающего себя горожанина. Тащили же эту повозку три человека: средних лет мужчина, сутулый с проседью на висках и две девочки, которым, скорее всего, не исполнилось ещё и десяти лет.

Отсутствие во главе повозки создания более подходящего этой работе, нежели человек, заставило Корая, окликнуть её хозяина, а после немедленно предложить ему решение этой проблемы.

– О-о-о, – протянул весь мокрый и сильно запыхавшийся мужчина, – это пришлось бы очень кстати, наша добрая лошадка скончалась полмесяца назад, и мне приходится самому тягать эту тележку. Иной раз это занимает так много времени, что я поспеваю сюда лишь к самому концу торговых дел.

Гончар с грустью оглядел быстро пустевшие ряды. А затем вновь обратился к старику.

– Дела мои сейчас идут плохо, – он ещё больше посмурнел и, кивнув на пустившихся в погоню за бабочкой, девочек, добавил: – я с трудом прокармливаю двух своих дочек, и не могу позволить себе потратить лишних денег на лошадь…

– А ведь она вам необходима, – сочувственно проговорил старик.

Скривившись от боли, мужчина потёр спину.

– Это да, что ж, как-нибудь я точно смогу выделить…

– Забирайте её.

– Но, – мужчина опешил от удивления, – я же сказал, что не могу…

– Забирайте, я дарю вам её.

Гончар в изумлении уставился на старика. Измождённое лицо Корая светилось благородством.

– Всё же я так не могу, – покачал он головой, – это неправильно. Может, я заплачу вам своей посудой? Посмотрите у меня здесь так много всего, может быть, вам что-нибудь приглянется.

– Нет-нет, не нужно, я верю, что вы мастер своего дела, но будет лучше, если ваш товар осядет в суме того, у кого карманы не просвечиваются насквозь. Эта лошадь, – старик похлопал кобылу по крупу, – долго служила мне волей и правдой, но пришло время нам с ней расстаться, она должна приносить пользу своему хозяину.

– Я… я…, – от волнения мужчина начал заикаться, – я даже не знаю, как мне отблагодарить вас.

– Позаботьтесь о ней хорошенько, поите и кормите в меру, большего мне не нужно.

Сказав это, старик сунул вожжи гончару в руку, и, покуда тот не успел прийти в себя, поспешно ретировался с рынка.

***

Несмотря на то, что он не заработал на лошади ни одного медяка, Корай чувствовал себя превосходно. Одно осознание того, что он сделал доброе дело, которое очень сильно облегчит жизнь ближнему, окрылило его настолько, что он готов был немедля покинуть город и выдвигаться в пустыню. Остановило его от этого шага только одно – настойчивое и громкое урчание в животе.

Только сейчас он вспомнил, зачем ему вообще нужно было продавать лошадь. В холщёвой сумке кроме крошек не было никакой еды, а в бурдюке осталось лишь несколько глотков воды. Первым делом он решил пополнить её запас, благо это было сделать нетрудно.

Построенный в самом центре пустыни Саандар город Менге, долгие века испытывал проблемы с водой, а если точнее с её полным отсутствием. Час за часом в город из прибрежных районов острова входили караваны с большими бочками, до краёв наполненными целебной влагой, они разметались буквально слёту, и воды хватало далеко не всем. И по сей день город бы зависел от помощи извне, если бы лет сто назад, вступивший на должность каймак, не приказал начать копать глубокие ямы. Свято веривший в то, что он сможет найти источник, градоначальник превратил весь город в раскопки, но всё же добился своего. В нескольких местах сухой песок стал сначала слегка влажным, а затем вода полилась рекой. Довольный собой каймак приказал на том месте, где был самый сильный поток воды, построить фонтан изображающий его самого. Из всех пальцев фигуры в стороны струйками бежала вода.

Именно к этому фонтану и отправился Корай. По завету каймака, воду из него мог взять любой в ней нуждающийся, поэтому старик, не жалея с жадностью выпил остатки горячей жидкости в своём бурдюке.

Однако приблизившись к фонтану, его ждало разочарование – возле него стояла стража, никого не подпускающая близко.

– Два медяка, и можешь набрать столько, сколько тебе нужно, – прозвучал заученный ответ на его вопрос.

– Но, – не сдавался Корай, – воды этого фонтана всегда были бесплатны для тех, кому они нужны.

Угрюмый стражник смерил его презрительным взглядом и проворчал:

– Приказ султаная, все фонтаны на острове отныне облагаются налогом, поэтому либо плати, либо проваливай отсюда.

Выбирать не приходилось, скрепя сердце, старик бросил печальный взгляд на чистые струи, выбивающиеся из каменных пальцев статуи, и, понурив голову, побрёл прочь.

Теперь у него не было ничего, и мечта добраться до побережья ускользала всё дальше и дальше. Бесцельно бродя по городу, он подумывал о том, чтобы вернуться домой. Новый хозяин его жилища, всяко сможет накормить и напоить его, а поход к морю, вероятно, нужно будет отложить.

Но едва он смирился с