Миссия в Сараево - Алим Онербекович Тыналин

* * *

Через пять дней после получения приказа жандармерия Сараево провела серию обысков. В дома нескольких известных боснийских националистов ворвались полицейские, перевернули все вверх дном, допросили хозяев. Ничего серьезного не нашли, несколько пропагандистских брошюр, пара писем с националистическими лозунгами. Но сам факт обысков вызвал волну паники среди местных сербов.

Австрийские газеты не преминули написать об этом. «Neue Freie Presse» вышла с заголовком: «В Боснии усилена безопасность после угроз террористов». «Wiener Zeitung» сообщала: «Жандармерия провела обыски в домах подозреваемых националистов в связи с готовящимися провокациями».

Белградские газеты перепечатали австрийские новости. «Политика» писала: «Венские власти нервничают в Боснии усилены меры безопасности». «Самоуправа» ехидно замечала: «Австрийцы боятся собственной тени, массовые обыски у сербов в Сараево».

В белградских кафанах только и говорили об этом.

— Австрийцы что-то знают, — шептались мужчины за столиками, попивая ракию. — Такие меры не вводятся просто так.

— Может, кто-то проболтался?

— Или их разведка что-то узнала?

Националистические круги нервничали сильнее всех. На конспиративных собраниях шептались:

— Нас раскрыли?

— Нет, если бы раскрыли, уже арестовали бы.

— Но они что-то знают. Обыски не случайны.

— Может, отложить операцию?

— Отложить? Сейчас? Когда все готово?

В доме Дмитриевича тоже обсуждали австрийские газеты. Полковник сидел за столом, разложив перед собой несколько номеров. Танкович стоял рядом, мрачный как туча.

— Они знают, — сказал Дмитриевич, указывая на заголовки. — Не точно, но знают, что что-то готовится.

— Утечка, — Танкович сжал кулаки. — Значит, то письмо было настоящим. У нас предатель.

— Похоже на то, — согласился полковник. — Вопрос, кто и что именно он передал. Если австрийцы знали бы все, они арестовали бы наших людей. Но обыски проводят на известных адресах, среди старых националистов. Значит, информация у них общая. Кто-то сказал им: «что-то готовится в Боснии там активизировались боевики». Но не более того.

— Этого достаточно, чтобы усилить охрану эрцгерцога.

— Да, — Дмитриевич откинулся на спинку кресла. — Это усложняет задачу. Но не делает ее невыполнимой. Наши люди готовы, вооружены. Даже при усиленной охране у них есть шансы.

— А если австрийцы отменят визит?

— Тогда придется ждать следующей возможности, — полковник закурил сигару. — Но я не думаю, что отменят. Эрцгерцог упрямый человек. Да и отмена визита это признание слабости. Австрийцы гордые люди. Они усилят охрану, но визит состоится.

— А предатель?

Дмитриевич смотрел в окно, выпуская дым.

— Предатель получит свое, майор. Когда я узнаю, кто он. А я узнаю.

* * *

Я сидел за письменным столом, склонившись над недописанной статьей для «Политики». Редактор просил материал о последних событиях в Боснии, нейтральный, без излишних эмоций, просто факты. Надо поддерживать свою легенду, написать статью.

Я старательно подбирал слова, вычеркивал, переписывал. Работа журналиста требовала осторожности: одно неверное слово, и австрийская цензура могла придраться.

За окном моей комнаты на Дорчоле стоял тихий полдень. Солнце заливало стол, на котором лежали исписанные листы, чернильница, стопка газет для справок. Я обмакнул перо, вывел очередную фразу, и в этот момент в дверь постучали.

Резко, настойчиво. Три удара.

Я поднял голову, насторожившись. Соседи обычно не беспокоили меня днем, знали, что работаю. Отложив перо, я встал и подошел к двери.

На пороге стоял почтальон, пожилой серб с седыми усами, в выцветшей форменной куртке. Я видел его раньше, он разносил почту по нашей улице.

— Господин Соколов? — спросил он, сверяясь с конвертом в руках.

— Да, это я.

— Письмо для вас, — он протянул мне небольшой конверт из плотной кремовой бумаги. — Распишитесь, пожалуйста.

Я расписался в его журнале. Почтальон кивнул и зашагал дальше по коридору. Я закрыл дверь, разглядывая конверт. Никакого обратного адреса. Штемпель белградский, но без указания отправителя. Бумага дорогая, качественная. На ощупь внутри что-то тонкое, не только письмо.

Вернувшись к столу, я осторожно вскрыл конверт. Внутри оказалась газетная вырезка и небольшая записка на хорошей бумаге. Записка была короткой, написана по-русски аккуратным, но безликим почерком:

«Для любителя интеллектуальных игр. Может, вы найдете решение?»

Я отложил записку и развернул вырезку. Это была страница из какого-то шахматного журнала, судя по заголовку, немецкого. «Wiener Schachzeitung», венское издание. На странице напечатана шахматная задача: диаграмма с расставленными фигурами и условие: «Мат в три хода. Черные начинают и выигрывают».

Задача называлась «Ложная защита».

Я достал с полки шахматную доску, маленькую, складную, она всегда лежала в книжном шкафу. Расставил фигуры согласно диаграмме. Белый король стоял в центре, окруженный пешками и двумя ладьями. Казалось, он хорошо защищен. Но черные фигуры, ферзь, слон, конь, расположены так, что…

Я вгляделся внимательнее. Белые создавали видимость мощной защиты, но на самом деле их позиция слабая.

Ладьи стояли не на тех полях, пешки перекрывали друг друга. Это имитация защиты, бутафория. А черным нужно просто игнорировать эту ложную защиту и бить прямо в цель, на короля.

Я передвинул черного ферзя. Первый ход. Затем второй, слон. Третий конь. Мат. Белый король беззащитен, несмотря на все окружающие его фигуры.

Ложная защита.

Я откинулся на спинку стула, глядя на доску. Это не просто шахматная задача. Это послание. Кто-то хотел, чтобы я понял: защита просто видимость. Имитация. Бутафория.

Я снова взял вырезку, внимательно изучил ее. В правом нижнем углу, едва заметная, была пометка карандашом: «Вена, июнь 1914». И рядом буква. Одна буква с характерным росчерком вправо.

«U».

Та же буква, что я сам вывел на поддельном письме австрийской разведки. Но здесь настоящая. Урбах. Это только он.

Я поднес вырезку к носу, принюхался. Слабый, едва уловимый аромат. Коньяк. Тот самый «Хеннесси», что он передал мне после побега Чабриновича. Бумага пропитана этим запахом, совсем чуть-чуть, но достаточно, чтобы я узнал.

Урбах. Он сообщает мне, что усиление безопасности в Боснии это ложная защита. Видимость. Австрийцы создают театр для публики, для газет, но на самом деле охрана слаба. Эрцгерцог остается уязвим.

Урбах не просто допускает покушение. Он его провоцирует. Создает видимость защиты, чтобы усыпить бдительность, но оставляет эрцгерцога беззащитным. Ложная защита. Точно как в шахматной задаче.

Я вернулся к столу, взял вырезку и записку. Нужно их уничтожить, слишком опасно хранить такие улики. Но сначала я еще раз перечитал условие задачи: «Черные начинают и выигрывают».

Урбах говорил мне: действуй, если хочешь победить. Мирные методы не работают. Видимость усиленной безопасности всего лишь спектакль. Настоящая охрана по-прежнему слаба. Боевики пройдут. Покушение состоится. Война начнется.

Если я хочу остановить это, нужно переходить к прямым действиям.

Я зажег свечу, поднес к пламени вырезку и