Рождение нации - Георгий Лопатин

Еще в прошлом походе на восточных пруссов Рус осознал, что у него совсем нет специальных наконечников для зажигательных стрел. Простые боевые стрелы тут почти не годятся. Можно, конечно, к обычной стреле привязать ветошь с берестяной корой, пропитанные горючим составом, но это все профанация, и шанс, что такая стрела выполнит свое назначение, минимален. Хорошо, если одна из десяти сработает. Но такое незначительное количество сработавших стрел достаточно просто потушить.

Рус учел свой недосмотр, и кузнецы отковали специальные наконечники. Что они собой представляют? В данном случае заготовку-брусочек под наконечник пробивали специальным долотом таким образом, чтобы в центре получалось четыре стержня, и вот их отгибали и проковывали так, чтобы получилось внутреннее пространство, в которое может поместиться грецкий орех.

Это внутреннее пространство предназначалось для древесного уголька и ветоши, пропитанной горючим составом, которую уголек и должен распалить до огня во время полета стрелы. И вот когда костры хорошо прогорели, из них стали выгребать угольки, дробить на подходящие по размеру кусочки и вставлять в наконечники с ветошью. Для такого дела Рус даже приказал изготовить специальные щипцы, по одному на десяток стрелков.

– Бей!

Сотни зажигательных стрел обрушились на городище. И вот тут архитектурная традиция прусов их подвела. Дома поверх жердей-основы сначала крылись толстым слоем соломы для теплоизоляции, а сверху крышу крыли дранкой – корой, что за счет своей изогнутой формы выполняла роль черепицы.

Стрелы легко пробивали эту дранку, раскаленные в полете угольки и горящая ветошь попадали в сухую солому, что практически мгновенно вспыхивала. Крыша быстро занималась огнем, и потушить ее не представлялось возможным. В итоге начинали пылать дома вместе со всеми запасами. Жители едва успели выскочить из зданий, прихватив с собой детей и что-то по мелочи из имущества. Хватило всего трех залпов, или шестисот стрел, чтобы все городище запылало от края до края со всеми складскими помещениями и товаром, тем же воском…

– Вот теперь можно и нам посмеяться… Только прошу без заголения задниц и прочих частей тела. Удовольствия их лицезреть нет совершенно никакого, чай не бабы.

Воины грохнули смехом.

Осознав, что дело дрянь, жилья ведь больше нет, с запасами продуктов тоже все очень плохо (что-то осталось на пепелищах, конечно, плюс живность есть, пусть и частично павшая), но главное, нет перспектив, так как на помощь никто не придет, пруссаки решились на прорыв. Хотя, конечно, сначала затеяли переговоры, но Рус им выставил невыполнимые условия:

– Треть всех людей станет моими рабами. Не только население этого городища, но и всего вашего племени.

– Не бывать тому!

– Посмотрим.

Прорыв был мощным, этого не отнять. С оружием или его заменой в виде вил, дубин и прочих цепов шли даже женщины. Жаль было терять такой генофонд, но при массовом обстреле стрелы разят всех без разбору. Следовало показать пруссакам, что за них принялись всерьез.

Пруссаки вышли из сгоревшего городища «свиньей», держа гражданских в центре построения, там даже какие-то повозки были. Они рванули в сторону не столь уж далекого леса. Дождь из стрел обрушился на пруссов. В какой-то момент даже показалось, что никто из них не дойдет до спасительного леса и все полягут, ибо косило людей, несмотря на все их попытки укрыться чем только можно, просто десятками.

Если бы Рус поставил перед ними своих воинов, то никто бы и не ушел, но нет, ему требовалось, чтобы часть народу спаслась и во все стороны полетели панические вести. Так что около сотни человек растворились в лесу. Остальные, убитыми и ранеными, устлали путь от городища до леса своими телами.

– Что с ними делать? – спросил атаман Услав.

Рус чуть поморщился.

– Ничего. После того как уйдем, их спасут свои.

– Так, может, легкораненых…

– Не может. Отягчать себя рабами сейчас нельзя. Что до пленников, то они будут, и в большом количестве, к концу войны, так что замучаетесь их потом конвоировать.

Ответ удовлетворил атаманов и простых воинов, жаждавших добычи, ведь те же ромеи с удовольствием купят практически любое количество рабов, особенно мужчин, в том числе для пополнения своей армии.

Остальные три отряда также не сплоховали и спалили свои цели. В земли восточных пруссов понеслись гонцы с дурными вестями. А отряды поспешили к новым городищам, чтобы спалить и их…

34

Спалив еще по одному городищу, отряды Руса практически встали. Начало нарастать сопротивление. Западные пруссы, не желая, чтобы и их городища запылали, собирали свои отряды, а пока они собирались, дабы дать сражение, полетели стрелы из-за пресловутого каждого куста. Хорошие доспехи спасали людей, а вот с лошадьми дело обстояло гораздо хуже, так что отряды Руса встали.

Гоняться за стрелками по дебрям бессмысленно, и Рус разослал гонцов с приказом на сбор своей армии в единое целое. С каждым днем возрастал риск какому-то из его отрядов попасть в ловушку, ведь пруссы не дураки и в любом случае постараются разбить врага по частям.

Кроме того, возрастал риск оказаться между молотом и наковальней. Впрочем, этот риск имелся и для всей его армии. Пруссы довольно быстро собрали значительные силы, еще порядка пяти-шести тысяч человек. Это была наковальня. А молотом могли выступить объединившиеся в одну армию отряды, возвращающиеся из земель восточных пруссов, до которых наконец добрались гонцы с дурными вестями с родных палестин.

«Но тут мы еще посмотрим, кто окажется молотом и наковальней, а кто между двумя этими предметами», – злорадно подумал он.

Рус, наведавшись в гости к западным пруссам, конечно же, оповестил о своих планах Чеха, поэтому, как только западные пруссы стали отступать, Чех, выждав сутки, пустился в погоню, оставив небольшую часть своей армии, в основном из новых союзников – скальвов, для контроля свионов. Но при этом Чех, как и просил Рус, пытался создать впечатление, что преследователей немного, этакий символический эскорт, чтобы сохранить лицо, а остальные свионов пошли бить.

Что до будущих шведов с норвежцами, то те, только узнав, что их союзники сделали ноги, и о зимовке, на которую они рассчитывали, можно забыть, тоже задерживаться в чужих пенатах не стали и интенсивно загребли в сторону моря, пока их драккары не сковало льдами, грабя по пути деревушки восточных пруссов.

Словно убоявшись армии «наковальни», войско Руса отступило восточнее и встало укрепленным лагерем на берегу небольшого озера. И теперь те, кто недоумевал и даже обижался по тому поводу, что им не давали грабить малые поселения западных пруссов, поняли, почему сдерживали их порывы. А все потому, что их стали