Долина Зерпентштайн - Саша Левашов

я не прошу сочувствия. Я рассказал, чтобы ты понял: я устал уже об этом думать. Устал взвешивать каждый свой поступок: правильно я сделал или нет? Я не знаю! Я проклят? Я чёрт? Понятия не имею! Только знаю, что больше не могу об этом думать! Я просто принял решение – убить его. Я принял решение – пойти с тобой. Потому что… потому что такие решения я, чёрт подери, принимаю.

Полукровка внимательно смотрел в глаза другу. Последние лучи Хютера еле касались Бернаровых седых, покрытых копотью волос, его прямого носа и бледных губ. Но слёзы больше не текли по его чумазым щекам.

– Ты прав, – шмыгнул он носом. – Мы просто принимаем решения. А как выйдет – так выйдет.

Ганс пожал плечами, соглашаясь.

– Мы хотели добра, – продолжал Бернар. – Спасти Ниссу. Спасти эту долину.

– Спасти своих родителей. Спасти себя, – продолжил Ганс.

– Жаль, что не всегда получается, – грустно, тихо, но умиротворённо заключил Бернар. – Мне кажется, перед смертью Вмятина всё же научился дружбе. Он стал мне другом. И, выходит, умер героем. Надеюсь, его душа обретёт где-нибудь покой…

Эрудит хотел что-то ответить, но осёкся и промолчал. А следопыт вспомнил, как автоматон отрывал лапу Зубилу, как он намерен был уйти без Ниссы и как рассуждал, что все первопроходцы лишь выполняют свои задачи в отряде. Когда кузнец бился с подгорными чудовищами, может быть, он тоже лишь выполнял свою задачу? Может быть, он решил пожертвовать собой только потому, что так было разумнее по его железной логике? Ответа у Бернара не было. Он понимал лишь то, что судьба только что вырвала из него нечто очень ценное. И он больше никогда не позволит ей так с ним поступать.

Вдруг Нисса хрипло втянула воздух. Совсем про неё забыли! Гнома дёрнулась несколько раз и, не приходя в сознание, вновь застыла. Ганс проверил повязку:

– Кровотечение не остановилось…

– Боги! Что дальше?

– Я не патоморбист, я не знаю, что ещё можно сделать. Погрузим на Гюнтера, отвезём к Оддбьоргу в тепло и… будем ждать.

– Бесы, ещё и Нисса…

– Яд вейдхеллей смертелен, увы.

– Бёзовы гр-р-рибы! – прокаркал с ветки Карл, который, оказывается, внимательно следил за спасением Ниссы.

– Что? О чём он говорит? Какие грибы? – оживился Бернар, но эрудит качал головой. – Ганс, говори!

– Есть один древний опус – позволяет вывести яд из крови. Но Нисса точно была бы против.

– Но он ей поможет?

– В теории…

– Делай.

– Нет, он может её убить…

– Ганс. – Бернар взял друга за плечи. – Она не может принять решение. Мы его примем. Надо спасти ей жизнь.

Магус тяжело вздохнул и кивнул:

– И будь что будет.

А Карл зашёлся лихим карканьем.

И всё ж сильней всего отрава глаз зелёных,

Твоих отрава глаз,

Где, странно искажён, мой дух дрожал не раз,

Стремился к ним в мечтах бессонных

И в горькой глубине изнемогал и гас.

Нисса никак не могла понять, какого дьофуля ей кто-то читает стихи на эльфийском, которого она даже толком не знала. И что за комплименты такие? «Твоих отрава глаз». И про слюну… Совсем не романтично.

Но чудо страшное, уже на грани смерти,

Таит твоя слюна,

Когда от губ твоих моя душа пьяна,

И в сладострастной круговерти

К реке забвения с тобой летит она.

Во рту было гадко, мерзко. На вкус – хельбренна. Мелкие кусочки пряного мяса… Нет. Грибы? Но такие дурные, будто бы несъедобные, ядовитые. И приправлены туатаровой кислотой.

Что?! Да это же не еда, это первертивный опус!

Осознание происходящего обрушилось на Ниссу словно лавина: она закашлялась, выплёвывая изо рта висцеру, сипло вдохнула морозный воздух и распахнула налитые кровью отёкшие глаза.

– Бесы! Что?.. Где?..

Гнома перепуганно озиралась, пытаясь подняться на ослабших руках и хоть что-то разглядеть в сумерках без очков. Рядом горел костёр, её укутали во что-то тёплое, а мягкие, но сильные объятия Бернара удерживали на месте:

– Тш-ш-ш… Не дёргайся резко. У тебя там… живот… Лучше не смотри. Всё хорошо, всё хорошо…

Но она, конечно, посмотрела. И чуть не взвыла. Она бы заорала, но от ужаса перехватило горло. Нисса задышала, будто роженица, и задёргала ногами, словно бы пытаясь уползти.

Но как уползти от собственного тела?

Из её обнажённого живота торчало жало вейдхелля размером с локоть. И торчало оно остриём вовне. С кончика его капала жидкость…

– Дьофуль, – прошипела алхимица, как только смогла взять себя в руки и отыскать впотьмах воронью шевелюру Ганса. Она сразу всё поняла. – Название опуса?..

– Секреторная детоксикация Анриетты Травницы, – тихо признал Ганс. – Лучший способ вывести яд…

– …это вырастить ядовитую железу и жало, – зло процедила Нисса, вперяя взор в новую часть своего тела. Рядышком стояла деревянная миска, куда с её жала уже накапало полкружки вейдхеллева яда.

Повисло мрачное молчание. Даже костерок, казалось, старался трещать потише, опасаясь гнева Ниссы.

– Какая ирония, – невесело проговорила гнома, смотря на первертивное жало да играя желваками на щеках. – Ещё вчера мы обсуждали, как Анриетту Травницу сожгли на костре за то, что она перверсией калечила смертных…

Ганс вскочил, но у него тут же закружилась голова, и он согнулся, уперев руки в колени.

– Пожалуйста! Я нарушил правила магической этики. Кляни меня всеми известными тебе маледиктусами, – бросил он раздражённо. – Зато у тебя есть годы жизни на это дело.

Издёрганными движениями он подобрал полы одежды и побрёл прочь от костра, в ночь, заметно шатаясь и сгорбившись аки голубь.

– Ганс! – крикнула Нисса.

Мальтеорус остановился. Он повернул голову и скосил взгляд на очередную жертву опуса Анриетты Травницы, легко додумывая, что она сейчас скажет.

– Ты зря не читал «Новую магическую этику». В восьмой главе Бальдр пишет, что, когда иного пути для спасения жизни нет, подобная перверсия допустима. Ганс, это гениальный опус. Спасибо тебе.

От изумления фон Аскенгласс зашёлся густым кашлем, напоминавшим карканье Карла.

– Я бы так же поступила, – устало продолжила гнома, укладываясь обратно. – Яд вейдхеллей смертелен: уж лучше с жалом, чем в каирне, верно? Кстати, а где остальные? Понесли камень к Оддбьоргу?..

– Нет, они… – Бернар не знал, как рассказать лекарице о потерях их маленького отряда.

Зато знал мальтеорус, вернувшийся к костру:

– Вмятину мы потеряли. Вейдхелли утащили тебя в гнездо. Мы решили пойти за тобой в самое чёрное подгорье. Мы обрушили свод пещеры, чтобы задержать этих жуков, но из-за моей ошибки автоматона завалило. Полифакторный соскок. Он