Костер и Саламандра. Книга 2 - Максим Андреевич Далин

Брата моего.

Чуть не разревелась.

Чтобы не зареветь, сказала:

– От тебя дохлым котом несёт.

– Дохлым львом, леди, – прохрипел Клай.

И слёзы всё равно потекли – как-то сами собой. Я еле их вморгнула.

– Ну так вот, – сказала я, повернувшись к Оуэру, – я его забираю и мёртвых тоже. Будем разбираться.

И дружок убитого Холлира посмотрел на меня с отчаянной надеждой.

* * *

Мы расстались с Вильмой на перроне, после того как проводили раненых. Их увезли кареты медиков – в больницу Святой Лалисы, которая теперь называлась госпиталем Святой Лалисы, – и, наверное, они заняли госпиталь целиком.

Виллемина разговаривала с легко раненными, пока носили на носилках тяжёлых, – и я тоже разговаривала… я, получается, их обнадёживала. Клай и Барн были рядом, как моя свита, – и Клай, мне кажется, вызывал у солдат смешанные чувства: смотрели они на него с восхищением, страхом, жалостью и надеждой одновременно.

А я несла какую-то чушь вроде того, что они просто не узнают Клая, когда встретятся, – потому что искусственные тела ужасно красивые, и Клай будет как старинная статуя эльфа – и это смешило солдат и самого Клая. И я обещала, что то же самое будет с теми мёртвыми, которые не ушли на лоно Господне, – и надежды во взглядах солдат прибавлялось, а Клай криво улыбался, с трудом раздвигая сухие губы, опираясь на плечо Барна, как на костыль.

И когда раненых увезли, а к перрону подогнали повозки, в которые начали грузить гробы, Вильма сказала:

– Всё, дорогая, прости. Мне надо бежать. Мне обязательно надо успеть в Штаб, там ждёт Раш: нужно хоть немного расчистить те завалы, которые устроило армейское медицинское ведомство. Ты ведь сейчас к Фогелю?

Я поцеловала её в фарфоровую щёку:

– Куда же ещё… Встретимся во Дворце, прекраснейшая государыня.

Вильма кивнула, погладила Тяпку по голове и пошла к мотору – за ней привычно потянулась свита: блистательный медик устал, ему явно хотелось домой, рюмашку и поспать, Норис был бодр, собран и анализировал обстановку.

А для нас с Клаем подогнали ещё один мотор. И около этого мотора собралась ничего такая компания духов.

Духи выглядели до того живописно, что я порадовалась слабому Дару Виллемины, не дающему их рассмотреть. Солдаты, попавшие в мясорубку войны, солдаты с растерзанными телами, в шинелях, мокрых от крови, солдаты, попавшие под струю адского пламени – головешки в форме человеческой фигуры, солдаты без рук, без лиц, без части головы… У меня душу резало от жалости и любви – к ним ко всем.

Клай с трудом подковылял к мотору, держась за плечо Барна, и окинул толпу мертвецов неодобрительным взглядом.

– Сбились в стадо… стыдно смотреть, мессиры, – просипел он негодующе. – Как сборище старых баб на базаре. Тут леди-адъютант, я уж не говорю о себе, а вам и горя мало…

Барн взглянул на него удивлённо. Клай пояснил:

– Духи. Думают, если умерли – уже можно наплевать на дисциплину.

Барн понимающе кивнул. Духи устыдились и выстроились в ряд. Я не знала, смеяться мне или плакать.

– Куда едем, леди? – спросил Клай.

– А ты и впрямь лев, – сказала я. – Как ты научился быть офицером…

– На войне быстро учишься, – сказал Клай.

– Мы – на улицу Прачек, – сказала я. – Там сейчас мастерская Фогеля. Туда повезли тела – ну и объясни духам, как туда попасть.

– А что объяснять! – махнул рукой Клай. – Слушай мою команду! – обратился он к мёртвым солдатам. – Следуйте за своими телами, там и встретимся.

Строй мертвецов распался – и они сами растворились в пространстве.

– Здорово, – сказала я с уважением.

У меня никогда не выходило так лихо общаться с призраками. В нашей команде так хорошо понимал их только Валор – и вот теперь и Клай научился.

– Я нескольким ребятам писал прошение задним числом, – сказал Клай. – Они при жизни не подумали… – и голос у него совсем сорвался в хрип.

– Тебе говорить трудно, – сказала я. – Потом расскажешь.

– Связки засохли, – сказал Клай. – И вдыхать очень тяжело. Спасибо.

И замолчал. Мы сели в мотор. Жандарм за рулём, по-моему, слегка трусил, но хорошо держался. Ему, наверное, было стыдно показывать страх при женщине и спокойном, как крестьянский конь, раненом солдате.

Барн выглядел получше, чем тогда, в зеркале: в поезде за время пути он отдохнул и подлечился. Его лицо уже не было серым и заострённым, появилась даже еле заметная тень румянца, и на отданный глаз наложили свежую повязку. В зеркале он показался мне старым – теперь я поняла, что Барн, наверное, ровесник Клая, а может, и младше.

– Я могу рассказать, – сказал он негромко.

И они с Клаем стукнулись кулаками, как кадеты. Барн держался так здорово, что я не могла понять, привычка это, привычное мужество или то товарищество, которое сильнее и смерти, и вообще всего. Барн, как все некроманты, не видел в Клае движущийся труп – только душу своего друга и командира.

– А я думала, ты видишь духов, – сказала я. – Там, на перроне…

– Ну я ж их не так вижу, как их благородие, – улыбнулся Барн неожиданно обаятельно. – Я их вижу как бы… не знаю… тенями этакими, без лиц, без цвета, без точной формы. И голоса слышу. Смирно они стоят или вольно – это уж я определить не могу.

– Ты отчаянный, – сказала я. – Отчаянный и верный. Уважаю.

– Их благородие – отчаянный, – возразил Барн, ухмыльнувшись. – Я просто понимаю: настоящий Дар – ценная штуковина, вроде гаубицы, только ещё сильнее. Такое оружие беречь надо, леди. Так вот мы с их благородием – как нитка с иголкой, – сказал Барн и повернулся, показывая шеврон на рукаве шинели. – Вот, видите, череп? Ефрейтор особого Её Величества отряда. Тоже считаюсь как некромант теперь. Важная служба.

– Вы видели междугорцев? – спросила я.

– Пришли, – весело сказал Барн. – Форменная, доложу вам, орда: кто в старой форме, кто в новой, да без нашивок, кто в гражданском тряпье, да со скаткой… То ли партизаны, то ли бандиты. А только это регулярная армия, леди, гренадеры и кавалеристы короля Людвига, что хошь поставлю. Хитрость: чтоб никто не понял, что соседи прислали подмогу – вроде они вовсе и не воюют… да что, леди! У нас вон в багаже, что с нами приехал, два ордынца-то лежат. За государя и за государыню.

Поболтать подольше не вышло: мы приехали быстро. До этого вечера я не видела новой мастерской Фогеля – и здорово удивилась: это уже была не мастерская, как я это понимаю, а