Братство. Второй шанс - Никита Киров

Среди звуков боя раздавался злой грохот пулемёта ДШК, стоящего на третьем этаже, и резкие, как удар хлыста, выстрелы СВД. Снайпер тоже где-то там, но стреляет он так, что его не видно.

Но когда уже казалось, что всё, я услышал рёв двигателей позади нас.

Т-80 разнёс вдребезги кусок стены полуразрушенной трансформаторной будки, снёс покосившийся столб линии электропередач, раздавил давно сгоревший остов «жигулёнка» и встал за магазин, прикрываясь от гранатомётов.

— Ща хе’ачить будет! — восторженно закричал Шопен, закрывая уши.

Так и вышло.

Бах!

На третьем этаже, там, где из-за мешков с песком высовывался ствол ДШК, раздался взрыв. В нас полетели обломки кирпичей. А через несколько секунд на этаже раздался новый взрыв, затем ещё.

Наводчик оказался очень грамотным.

* * *

В тот вечер мы их напоили и накормили. И обещали прикрывать потом. Ну и порой пересекались вместе. Наводчика, который уговорил мехвода идти нам на помощь, мы прозвали Лёшей Коробочкой, он иногда играл с нами в карты. У меня даже расписка была в тетрадке с долгом.

Но под самый конец боёв в Грозном их танк сожгли, тогда погиб мехвод Матвей Сергеич и новый командир, а Лёша Коробочка, контуженный и раненый, пропал без вести.

Его бы не нашли, но случилась обычная история тех лет. Пропавших искали не особо тщательно, и тогда разыскивать их приезжали родители. Такое мы видели слишком часто, но, как правило особо помочь им не могли. Кому-то везло, но большинству нет.

Вот и мама Лёши Коробочки сама приехала в Чечню разыскивать сына. Кто-то рассказывал, что ей сильно повезло в отличие от многих, и она его нашла в одном из аулов, где он находился в сарае.

Повезло снова, когда его отпустили без выкупа, и что им встретились люди, которые бесплатно помогли добраться до Осетии, прикрывая от боевиков.

Им везло, но только до поры до времени. Потом перестало. Они встретили сочувствие среди противника, но, как я вижу, здешние местные бандиты решили использовать его для заработка.

Немало здесь было нищих, ведь бизнес это выгодный, но только для тех, кто его держит.

А чтобы разжалобить народ, набирали ветеранов горячих точек, в основном фальшивых. Но были и настоящие, которым больше не было куда идти, или их обманули.

Вот как чудом выжившего танкиста Лёшу Коробочку.

— Должок же, — напомнил я. — Они же тогда приехали нас выручать.

— Так мы и не спорим, — сказал Царевич. — Раз говоришь, что надо, мы и пойдём.

Глава 13

— Пить надо меньше, — заявила проходящая бабушка, глядя на парня в военной форме, стоящего у киоска. — Молодой, на тебе пахать можно! А ты на опохмел клянчишь. Тунеядец.

Говорил парень тяжело, неразборчиво и однотонно, глотая звуки, и было сложно понять, что именно, вот она и подумала — пьяный.

Это всё последствия тяжёлой контузии, которую можно было бы вылечить, была бы возможность лечиться. Да вот, видать, не было. Много у кого такой нет, вот и Царевич ходит с приступами внезапной головной боли, и наш старый знакомый Лёша Коробочка тоже не в лучшем состоянии.

Но всё равно его использовали. Танкиста облачили в военную форму старого образца, грязную и потрёпанную, с бушлатом, на котором будто спали собаки, и заставили собирать мелочь. Ещё и ожоги на коже, старые, зарубцевавшиеся. Прохожие думают, наверное, что пьяный уснул возле печки или костра. А он в танке горел, и теперь совсем не похож на того пацана, каким был.

Там были и другие нищие, но они уже повидали Шустрого, вот и свалили на всякий случай подальше. А вот этот здесь явно недавно.

Лёша Коробочка что-то проговорил бабушке, но она ответила ругательствами, и прислонился к стене зарешечённого киоска с журналами и газетами. Руки дрожали.

Тут прям реабилитация нужна, а не просто собрать денег на еду. У него сбитая координация, а пережитое отложило серьёзный отпечаток, раз он не может вернуться к обычной жизни. Впрочем, не у всех из нас это удаётся и без таких травм.

Но раз мы уж решили заступаться за всех наших, чтобы никто нас трогал, то и его уже не бросим. Старый должок ещё вернём.

— Ну что, Коробочка, здравствуй, — сказал я, чуть улыбнувшись.

Он непонимающе посмотрел на меня с таким видом, будто видел впервые.

— Денег нет, выручи, — очень неразборчиво и тихо проговорил он. — Хоть немного.

Я на мгновение задумался, может, мы сами перепутали его. Но нет, взгляд узнал, глаза серые, выделялись на фоне грязного лица. Это тот самый пацан в танке, что нас прикрывал, несмотря на риск для экипажа. Танкисты — они такие.

— Не узнал? — спросил я, подходя ближе. — Помнишь, на бокс ходил, а тебе там нос разбили, мать больше не пускала? А потом в Грозном ты приехал и как давай там «духов» хреначить? Потом мы вас напоили с Матвеем Сергееичем, Царствие ему небесное.

Взгляд стал осмысленнее и теплее. Лёша присмотрелся ко мне внимательнее.

— Старый? — узнал он и заулыбался. Зубов не хватало. — Шоколадку тогда принёс, — говорил неразборчиво и медленно, однотонно, как робот. Но глаза живые, осматривали всех нас.

— А меня в карты обыграл, — засмеялся Шустрый. — Всё-то торчу полтинник.

— Не слышу. Громче говорите. Перепонки тогда лопнули. Плохо зажили.

— Ты голодный? — спросил Царевич, внимательно посмотрев на него. — Пошли, покормим хоть.

— Жрать хочу, — Коробочка закивал. — Царевич? Шопен?

— Шустрый я, ты чё? — поправил Борька.

— Громче. Не слышу.

— Пошли, танкист, — позвал я и подтолкнул.

— Ребята, — из окошка киоска высунулась продавщица, женщина лет сорока. — За ними тут смотрят. Бандиты придут, если что. А они не разбираются, сразу драться лезут. Калечат. И этих бьют, если денег мало. Хлещут так, чтобы мало не показалось.

— Пусть приходят, — мрачно проговорил Царевич. — Кого ещё бить будут — большой вопрос.

Коробочка упирался, будто не хотел отходить от «поста», но мы увели. Лёша очень грязный и оборванный, и сразу стал привлекать внимание, хотя до этого на него не обращали внимания.

Завели в столовую недалеко от входа, но не ту, что держали люди Султана, а другую, попроще. Мужик в этой забегаловке, усатый и