Деньги не пахнут 5 - Константин Владимирович Ежов

Кадровик побледнел. Пальцы судорожно теребили уголок стола.

– Не могу раскрыть эту информацию. Она засекречена соглашением о конфиденциальности.

– Даже название программы? Оно тоже под NDA? – уточнил Сергей, склонив голову чуть набок, будто разглядывал редкую бабочку.

– Она не разработана внутри компании… но всё равно разглашать нельзя.

В зале воцарилась тишина, в которой звенел каждый вдох. Где-то щёлкнула шариковая ручка, кто-то кашлянул, а судья, нахмурившись, сделал пометку в блокноте.

А за окнами, над зданием суда, кружили чайки – их крики звучали почти издевательски, как эхо происходящего внутри.

– Тогда сколько руководящих должностей сейчас остаётся вакантными? – спросил Сергей Платонов, глядя прямо на свидетеля.

– …Эта информация тоже подпадает под действие NDA, – пробормотал тот, нервно сглатывая.

– Вопросов больше нет, – спокойно произнёс адвокат и опустился на своё место.

Сергей слегка усмехнулся, качнув головой – будто в беззвучном признании: вот она, стена, глухая, гладкая, без единой трещины. Стена NDA. Невозможно проломить.

В зале стоял запах пвли и кофе, пролитого кем-то утром на ковёр. Воздух густел от напряжения, шелест бумаг казался громче обычного, а тиканье часов будто издевалось над каждым присутствующим.

Снаружи же, в глазах наблюдателей, всё выглядело иначе.

– И вновь Сергей Платонов оказался бессилен перед неприступной стеной NDA.

– Но ведь странно, не правда ли? С каких это пор количество свободных должностей у руководства стало секретной информацией? У любой компании этот список можно найти на сайте. Почему же "Theranos" прячет даже это?

Причина была проста и постыдна. Места главного финансового и медицинского директоров пустовали – и компания, занимавшаяся медицинскими приборами, фактически оставалась без специалистов по медицине и регуляциям.

– А уж когда HR-система становится "секретной разработкой" – тут и вовсе смешно.

– Если бы речь шла о какой-то инновации – другое дело. Но программное обеспечение отдела кадров? Обычный коммерческий продукт.

Всё это скрывали не случайно. Стоило назвать программу, и Сергей мог бы доказать, что во время аудита "Theranos" лгала. Лгала, и системно, и хладнокровно. Но это знали только участники процесса. Для остального мира компания выглядела как чудовищно закрытая организация, маскирующая даже мелочи под видом корпоративной тайны.

Интернет тем временем гудел, словно пчелиный улей:

– Серьёзно? Это засекречено? Невероятно.

– "Запечатанная" – вот подходящее слово. Что дальше – туалетная бумага под NDA?

– Что-то тут не чисто…

– Интересно, какую HR-систему они используют? Может, это программа для слежки за сотрудниками?

– Их NDA – как чёрная дыра. Поглощает всё.

Подозрения росли, как пожар в сухом лесу, подхваченные ветром общественного возмущения. Но этого было недостаточно. Нужно было подбросить ещё поленьев.

На следующий день адвокаты "Theranos" вывели нового свидетеля – представителя отдела по связям с инвесторами. Тот должен был доказать, как сильно пострадала компания.

– Мы признаём, что заявления Сергея Платонова нанесли вред "Theranos", – прозвучало спокойно и коротко.

После мгновения тишины следовал новый вопрос:

– Сколько времени уже вакантна должность финансового директора?

Ответ пришёл с заминкой, почти шёпотом:

– Эта информация защищена NDA.

– Вопросов больше нет, – произнёс адвокат, и зал вновь наполнился сухим шелестом бумаг.

Отчаяние. Безнадёжность. Всё повторялось, как заведённый механизм. Вопрос – стена – молчание.

Но именно в этом повторении и заключался план. Ведь секреты теряют силу, когда становятся публичными. Особенно в стране, где свободу слова чтут, как святыню.

– Главный финансовый директор – ключевая фигура для инвесторов, но даже эта информация скрыта под NDA? Это выходит за пределы здравого смысла.

– Существует ли вообще другое соглашение о неразглашении, доведённое до такого абсурда?

– Не пора ли провести расследование? Ведь подобное ограничение может нарушать конституционные принципы.

Резонанс рос, как шторм. Со всех сторон слышались голоса:

– Такой уровень секретности – как в Северной Корее! Неудивительно, что "Касатка" взялась за них!

– Что они там прячут? Рабов в подвале?

– "Theranos" – это что, тайное общество? Для обычной компании такие меры невозможны.

– Конгресс должен вмешаться.

– NDA, чтобы заткнуть сотрудников, NDA, чтобы ослепить инвесторов – идеальная схема мошенников!

– Где комиссия по ценным бумагам? Почему никто не проверяет эту компанию?

Имя "Theranos" всё чаще звучало рядом со словами "диктатура", "секта", "фабрика рабов".

И постепенно эта волна негодования докатилась до самого суда, где запах бумаги и напряжение становились всё гуще, а каждое слово, произнесённое под присягой, эхом отзывалось за пределами зала – в сердцах тех, кто наблюдал за этим спектаклем со стороны.

Зал суда будто взорвался от глухого удара слов, прозвучавших с трибуны свидетеля

– Не могу разглашать эту информацию из-за соглашения о неразглашении.

Поначалу наступила короткая, напряжённая пауза – словно воздух сам затаил дыхание, не решаясь пошевелиться. А потом пространство взорвалось гулом.

– Бууу! – выкрикнул кто-то из задних рядов, и этот звук подхватили десятки голосов.

– Что вы скрываете?! – крикнули из другого угла, и тут же зал наполнился яростью, шорохами, тяжёлым дыханием и нервным перешёптыванием.

Пахло потом. Люди приходили уже не ради истины – ради зрелища, ради возможности выплеснуть злость на компанию, чьи договоры о неразглашении стали символом молчаливого зла.

Судья ударил молотком, его голос был хриплым и гневным:

– Тишина! Если беспорядки продолжатся, всех удалю из зала!

Но тишины уже не было. Воздух вибрировал от раздражения. Взгляды публики стали злыми, как у хищников, почуявших кровь – каждая пара глаз метала осуждение. Даже присяжные начали переминаться, обмениваться взглядами – в их лицах сквозила растущая тень сомнения.

За столом защиты лица побледнели. Блэкуэлл сжал ручку так, что побелели костяшки пальцев, а Холмс опустила взгляд, будто ощутив на шее невидимую петлю. Соглашение, которым они прикрывались, теперь душило их собственными руками.

Но это было лишь начало. Сергей Платонов затеял игру куда более опасную – и огонь, к которому он вел, только разгорался.

***

После заседания воздух в конференц-зале пах табаком и свежесваренным кофе.

Блэкуэлл первым нарушил тишину:

– Нужно остановиться.

Холмс нахмурилась, её голос прозвучал резко, с едва заметной дрожью:

– Разве у нас не преимущество?

– Да. Но оно тает, – выдохнул он, устало потерев виски.

В его глазах стояла тревога, словно на дне прозрачной воды пряталась черная тень.

–