Порочные идеалы - Элвин Гамильтон

Хольцфалли олицетворяли историю Вальштада. Но Лейла олицетворяла его будущее. Она неизбежно стала бы одной из влиятельнейших персон в мире даже без помощи Хольцфаллей. У Мерси был выбор – стать ее союзницей или соперницей.

Хольцфалли оставались у власти лишь потому, что город нуждался в них больше, чем в ком бы то ни было.

Мерси Хольцфалль выбрала момент, когда Лейла все еще в чем-то нуждалась – в доступе к лесу. Она хотела зачерпнуть энергию из бездонного магического колодца в древнейшем лесу мира. И Мерси Хольцфалль, обладавшая кольцом хульдрекалла, могла ей в этом помочь.

С тех пор прошло больше тридцати лет и обе ветви семьи Норы прочно вплелись в ткань города.

Туннель плавно приподнялся и вывел их прямо в главный цех фабрики «ЛАО». Здесь на фундаментах из кирпича и металла в три этажа высотой покоились гигантские механизмы. Тут и там виднелись не до конца собранные автомобили и другие магимех-изделия.

В самом сердце фабрики сидела Лейла Аль-Оман. Гениальнейшая женщина в городе устроилась прямо на полу, среди механических деталей, вооружившись огромной лупой. Ее называли принцессой-изобретательницей. Магнатом в шелковых чулках. Фабрикантом голубых кровей. Нора же звала ее просто бабушкой.

– Ты зря не надела куртку, маленькая принцесса, – сказала бабушка по-мираджийски, не поднимая головы. – Простудишься.

Как обычно, в кабинете Лейлы стояла такая жара, что, по мнению Норы, впору было варить омаров. Пустынная принцесса не терпела прохлады. Наконец она подняла глаза и быстро окинула их взглядом: Нору в халате для сна, рыцаря и новую кузину. Бабушка наверняка читала про Оттолину в газетах, но ей всегда с трудом удавалось различать светловолосых кузин. Поэтому Нора удивилась, когда бабушка подбородком указала на Лотти и сказала по-мираджийски:

– Это она – новая конкурентка? Могу ее убить, если хочешь.

– Нет, – ответила Нора на гаманикском. Она неплохо понимала родной язык бабушки, но сама говорила на уровне маленького ребенка. – Не надо никого убивать.

Лейла Аль-Оман фыркнула и кивнула в сторону подушек, сложенных в углу. Это был знак, что Тео и Оттолине нужно отойти. Они поняли намек.

– Чем ты занимаешься? – спросила Нора, когда бабушка вернулась к работе.

– Решаю проблему. – Бабушка сердито махнула отверткой в сторону входа на фабрику. – Все эти люди с плакатами. – В ее родом языке не было слова «забастовка». – Двое рабочих пытались меня обворовать. Украсть схемы чар в лесу. Чтобы продать моим конкурентам, само собой. Я их уволила. Теперь те, кто остался, недовольны. Понаделали плакатов. А люди с плакатами ни к чему хорошему не приводят. Из-за них может настать демократия. – Нора не стала напоминать бабушке, что в Гаманиксе и так демократия. Просто не такая глупая, как в Мираджи или Ионии, где каждому дается всего один голос. – Если они не хотят трудиться, я их заменю. Построю машины, которые будут работать за них.

Приглядевшись, Нора поняла, что из разбросанных деталей можно собрать механическую руку с суставами. Она окинула взглядом схемы зачарований:

– Для большого пальца нужна другая последовательность – не такая, как для остальных четырех.

Бабушка замерла. Ей хватило нескольких секунд, чтобы понять, о чем говорила Нора. Она принялась переделывать схему на суставе большого пальца.

– Ты зря тратишь свой ум на бесконечные пьянки, маленькая принцесса, – проговорила бабушка своим хрипловатым голосом. – Может, и к лучшему будет, если ты проиграешь на своих глупых испытаниях. Тогда сможешь чаще приходить сюда.

Лишь немногим Нора позволила бы солгать ей из жалости, и бабушка была одной из них. На самом деле они обе прекрасно понимали, что случится, если Нора не станет Наследницей.

Она узнала правду о браке родителей еще в детстве. От Модести, само собой, которой проболталась мать, будучи пьяной и не в духе.

«Как хорошо, что моя мать проиграла на испытаниях. – Модести задрала нос, когда Норе в очередной раз досталось что-то, что не полагалось остальным. – А не то ей пришлось бы выйти замуж за твоего отца-чужеземца».

Потом Нора выяснила и остальные детали. Мерси Хольцфалль предоставила Лейле Аль-Оман доступ в лес, но она не привыкла делиться властью безвозмездно. Они заключили сделку ночью накануне последнего испытания, перед тем как Грейс и Верити вошли в лес. Сын Лейлы станет мужем Наследницы Мерси, кто бы ею ни оказалась.

Верити Хольцфалль вернулась из леса с топором. Год спустя родилась Нора, окончательно скрепив договор между Мерси и Лейлой.

После этого открытия Нора начала внимательнее присматриваться к родителям. Даже ребенком она видела, что они не влюблены друг в друга, как персонажи сказок и фильмов. Но они друг о друге заботились, много смеялись вместе и каждый вечер, пока отец был еще жив, садились рядом и рассказывали, как прошел их день. И отец улыбался, слушая Верити. Они, по крайней мере, были друзьями.

И они оба ее любили.

В один прекрасный день Норе было суждено сделать «ЛАО» частью империи Хольцфаллей.

Либо же разрушить все до основания.

Глава 29

Лотти

Подобно морским волнам, которым не под силу сдвинуть берег, хаос на улицах Вальштада не затрагивал фабрику. Из огромного окна Лотти могла разглядеть края защитных чар. Эту стену магической энергии вокруг здания невозможно было преодолеть.

Нора сказала, что однажды ее бабушка накрыла такими чарами весь город.

Но повстанцы в итоге все равно его захватили.

Лотти уже привыкла, что в Вальштаде ей не по себе. Она чувствовала себя не в своей тарелке на блистательных вечеринках, в дорогих магазинах и за разговорами, в которых ей нечего было сказать. Но в этот день, пробираясь по охваченному беспорядками городу, она будто снова стала собой. Ей была знакома эта злость. Лотти понимала бурлящую на улицах ярость лучше, чем вялое безразличие Хольцфаллей. Она и сама всю жизнь злилась из-за того, что ее наказывали за сам факт рождения. За то, что она была порочна и проклята, а все остальные безупречны.

В кабинете у Лейлы Аль-Оман было ужасно жарко, но Лотти не стала снимать куртку Тео. Она обратила внимание, как прилип к его коже воротник рубашки; он стоял рядом, и они вместе наблюдали за хаосом из окна.

Казалось бы, ей давно пора было к нему привыкнуть. Но Лотти все равно не могла отделаться от мысли, как же он невероятно, сказочно хорош собой.

Герои не нарушают клятвы. Но братьев в беде они тоже не бросают.

Это противоречие терзало его изнутри. Лотти чувствовала лихорадочный жар этой внутренней борьбы каждый раз, когда Тео брал ее за руку. Ей отчаянно хотелось чем-то помочь. Найти для него третий путь, чтобы ему не пришлось предавать ни ее семью, ни свою. Но она ничего не могла поделать. Только хранить его секрет.

Наступила ночь. Полиция продвигалась по городу с армейским тщанием, раздавая команды через воксы, приказывая протестующим разойтись по домам. Раз за разом применяя зачарованный дым. И оружие.

– Что это такое? – спросила Лотти, увидев, как полицейские катят по улицам зачарованные металлические шарики. Протестующие начали падать на землю, как будто у них внезапно отказали ноги.

– Обессиливающие чары, – пояснила Нора. Она помогала бабушке, сидя на полу в окружении инструментов и металлических деталей. Шелковый халат, надетый поверх пижамы, лег вокруг нее элегантными складками. – Производство «ЛАО». Полиция часто применяет их для решения проблем.

– Эту проблему можно было бы решить отменой комендантского часа. – С Норой Лотти даже не пыталась притворяться. Та ее уже раскусила.

– Надо же, как ты разоткровенничалась! – Нора изобразила удивление. – И на этот раз – в трезвом виде. – Она передала бабушке маленькую отвертку. – Такой ты мне нравишься больше. Ты потомок лесоруба, а не трепетной лани.

Лотти и сама себе нравилась такой больше, но признаваться в этом Норе не собиралась.

– Я понятия не имею, чей я потомок. – Слова вырвались вопреки ее воле. Нора замерла, перестав вырезать чары на металлической пластине.

– Твой отец. – Нора не подняла глаз, но в ее голосе сквозил нехарактерный интерес. – Тетя Грейс не сказала тебе, кто он?