Из стали и соломы - Эрика Айви Роджерс

– Если и так, капитан, она услышала об этом не от меня.

Люк подавил желание бегом взобраться по последней лестнице. Если Лоррен Непорочная узнает о пробуждении Пастора от кого-то, кроме Люка, его ждут неприятности похлеще двенадцати кругов преисподней.

Люк сделал глубокий вдох и вошел в задние двери тронного зала, оказавшись прямо на помосте подле кардинала. От него не укрылось то, как рука Лоррен, затянутая в кружево, крепче сжалась на подлокотнике трона, когда отворились высокие двери, перед которыми лежала голубая ковровая дорожка.

– Леди Шарлотта Сэнд и Страж Ренье Уортингтон!

Эти двое направились к трону, словно два раската грома, и все придворные одновременно склонили головы в знак уважения. Лейтенант Шарп вела отряд гвардейцев, окружавших Сэнд и Пастора, и в ее взволнованном взгляде отражалось беспокойство Люка.

Желудок Люка ухнул вниз, когда он встретился взглядом с Сэнд. Она вскинула подбородок, и это движение было таким коротким, что Люк гадал, заметил ли это кто-нибудь еще. Странно, но непокорность девушки пробудила в Люке чувство, которое он испытывал крайне редко, – первобытную потребность защищать. Неопытность и жажда мести заставляли Сэнд идти на риск. Риск, который заведет ее прямо в петлю.

20. Шарлотта

Каблуки сапог Шарлотты безжалостно утопали в ковре, пока она шагала к трону бок о бок с Уортом. Из восьмерых солдат, что сопровождали их во дворец, только рыжеволосая лейтенант направилась следом за ними вглубь зала. Шарлотта отчасти желала, чтобы остальные гвардейцы тоже последовали ее примеру. Восемь вооруженных стражников защитили бы их с Уортом от пристальных взглядов придворных принца Артюса из дома Тристен. Лорды и леди Ниво стояли вдоль стен, и их взбудораженный шепот подтверждал подозрения Шарлотты о том, что, по крайней мере, королевский двор не знал о пробуждении Уорта.

Волна удивления от того, что Пастор проснулся ради дочери семьи Сэнд, а не сына, прокатилась по собравшимся придворным. Некоторые голоса звучали громче других, но Шарлотта лишь выше вскинула подбородок.

– Неудивительно, что он проснулся, несмотря на приказ, не так ли? Учитывая, что случилось, когда умерли король и королева.

– Но говорят, он упокоил злобного призрака в Олд-Пуант…

Горло Шарлотты сжалось, пот выступил у нее в ложбинке груди и на пояснице. Легкий запах лаванды потянулся к ней. Шарлотта вдохнула аромат и постаралась как можно точнее подражать уверенной поступи своего Стража, когда они предстали перед помостом.

Темные глаза кардинала Лоррен Непорочной сузились, сосредоточившись на Уорте. Рядом с кардиналом стоял капитан Монтень, его лицо было таким красным, словно он только что пробежал целую милю. Что-то сдавило ребра Шарлотты – нечто маленькое и настойчивое желало, чтобы она сократила расстояние, разделявшее их. Но она ограничилась довольной ухмылкой, заметив тень синяка на подбородке капитана. Отметина была такой светлой, что Шарлотта подумала, не показалось ли ей, но, заметив ее взгляд, Монтень смущенно вскинул руку.

Шарлотта и Уорт повернулись влево, туда, где сидел принц Артюс. Его маска спокойствия трещала по швам: принц едва ли не трясся от возбуждения, его зеленые глаза сияли в лучах солнца, что проникали внутрь сквозь высокие окна, расположенные вдоль левой стены тронного зала. Теперь его светлые волосы были длиннее, чем в детстве, но лицо осталось таким же, каким его помнила Шарлотта. Умное. Красивое. Возможно, чуть более угловатое теперь, когда исчезла юношеская мягкость. Рядом с троном принца стоял Мика. Он с равнодушным выражением наблюдал за тем, как Шарлотта и Уорт поклонились.

– Леди Сэнд, – произнес Артюс. – Какой сюрприз. – В чистом голосе принца проскакивали нотки озорства, которые подсказывали Шарлотте, что ее появление не было столь неожиданным, как он утверждал. – Позвольте мне выразить мои соболезнования в связи с кончиной вашего брата.

Шарлотта прикусила губу, пытаясь удержаться от того, чтобы начать сыпать требованиями. Она жаждала справедливости для Уильяма. Хотела, чтобы Грандье заковали в цепи. Уорт коснулся ее плеча, и она на мгновение закрыла глаза, прежде чем ответить:

– Спасибо, ваше высочество.

Она говорила не кривя душой. Артюс был знаком с ее семьей, а его глаза сияли искренним сочувствием.

Тогда принц перевел взгляд на Уорта.

– Должен сказать, я удивлен, что ваш Страж стоит рядом с вами, леди Сэнд, – протянул он почти лениво. – Я подписал указ, в котором сказано, что все сердца должны быть переданы короне. Я не догадался пояснить, что все они должны спать.

По залу пронеслись смешки. Слова принца должны были встревожить Шарлотту, но что-то в его глазах подстегивало прислушаться к тому, что осталось невысказанным. В ней вспыхнула надежда на то, что его недовольство всего лишь часть представления.

– Ваше высочество, – сказала кардинал, слегка наклонившись к Артюсу. – Мы должны помнить о презумпции невиновности. Страж спал, когда указ был доставлен. Сэнд же, напротив, все знала. Я хотела бы допросить ее. Если, конечно, Пастор не пожелает признаться, что его пробуждение – это акт сопротивления.

Непринужденность Уорта испарилась. Аромат лаванды хлынул из него и потек по ковру к тронному возвышению.

– Я ничего не знал о приказе до своего пробуждения, – сказал он, и его голос громом разнесся по тронному залу. Взгляд Пастора перешел на Монтеня, и Шарлотта не согласилась бы оказаться на месте капитана, даже если бы ей предложили золото из миллиона дворцов. – Я проснулся в ответ на вспышку мощного болезненного ужаса, который в поместье Сэнд принесли ваши гвардейцы. И с момента моего пробуждения я замечаю надвигающуюся тьму.

– Тьму?

Артюс подался вперед на своем позолоченном кресле, но Уорт не сводил взгляда с Монтеня. Капитан сглотнул.

– В ее обычном проявлении, ваше высочество, – прорычал Уорт. – Призраки.

Придворные начали перешептываться громче, строя догадки. Существует ли законное основание для столь откровенного неповиновения Ордена? Кардинал пренебрежительно махнула рукой и заговорила, повысив голос, чтобы ее было слышно за гулом разговоров:

– Орден распускают именно потому, что темнота – а конкретнее, заклинатели костей – перестала быть угрозой. Вы больше двух веков хорошо выполняли свой долг, Пастор. На самом деле вы делали свое дело настолько хорошо, что лишили себя работы. В знак нашей признательности корона будет защищать сердца Стражей, когда они уйдут на заслуженный отдых.

– Так вы это называете? – спросила Шарлотта.

Принц вскинул руку, заставляя ее замолчать, и обратился к кардиналу:

– Если тьмы больше нет, как вы объясните призраков в склепах, которые донимают Гильдию Упокоения?

– Они стары, но безобидны, – ответила кардинал. – Вскоре они исчезнут.

В ответ на это из толпы раздался голос:

– Они определенно не казались безобидными этим утром, ваше высокопреосвященство.

Шарлотта оглядела толпу, из центра которой выступил мужчина в церемониальной мантии. Это был тот самый член Гильдии Упокоения, которому Уорт помог меньше часа назад.

– А вы кто такой? – спросил Артюс.

– Рольф Аарон, ваше высочество, – представился мужчина. – Мне и нескольким другим членам Гильдии было поручено очистить склепы. Призрак, которого я встретил этим утром, оказался слишком силен для меня. Если бы не помощь Пастора, призрак до сих пор оставался бы на свободе.

Кардинал вздохнула:

– Это говорит лишь о том, что вам не хватает навыков, чтобы заниматься этой работой.

– Глава Гильдии согласна с нашими опасениями, – сказал Рольф. – Этих призраков не стоит тревожить.

– По какой именно причине в склепах ведутся раскопки? – спросила Шарлотта.

Она внимательно наблюдала за кардиналом, пытаясь отыскать хоть намек на неискренность, но женщина ни секунды не колебалась.

– Призракам не место в городе, – сказала Лоррен Непорочная, и улыбка расползлась по ее прекрасному холодному лицу. – Эти склепы мешают прогрессу. Торговые лавки и новые дома сослужат людям куда лучшую службу, чем затхлые развалины. Мы должны искоренить пережитки ушедших времен – призраков, а также все остальное.

Взгляд кардинала переместился на Уорта, когда она произнесла последние слова, и Пастор стиснул зубы. Затем она обратилась к мужчине из Гильдии Упокоения:

– Ваше мнение принято во внимание, но в ваших переживаниях нет необходимости. –