Утопия-модерн. Облик грядущего - Герберт Уэллс

занятием для мужчины и женщины, но установлено, что оно ослабляет дух человека и соблазняет его. Разум начинает дряхлеть под влиянием зависимости от обожания публики. Он становится слишком искусным в воспроизведении пустячных, скоропроходящих иллюзий. Мы по опыту знаем, что актеры и актрисы как отдельный класс являются людьми грубыми, неблагородными и неискренними. Не могут Самураи находиться и в услужении у кого-либо, за исключением карьеры медицинской и фармацевтической. Например, им нельзя работать парикмахерами, официантами или чистильщиками обуви. Но в настоящее время у нас уже почти не осталось ни парикмахеров, ни чистильщиков сапог. Все это люди делают сами для себя. Вообще Самурай не может быть чьим-либо слугой, обязанным исполнять, что ему приказывают. Не может он и держать слуг. Он должен сам одеваться и бриться и служить самому себе. Он сам носит себе еду, сам убирает свою спальню…

– Ну, это все очень легко в таком хорошо организованном мире, как ваш. Я думаю, Самураям запрещается всякая азартная игра?

– Разумеется. Он может страховать свою жизнь и страховаться на случай старости для обеспечения своих детей или для других целей, но этим ограничено его право на случайные выгоды. Аналогично ему воспрещается участвовать в публичных играх и присутствовать при них. Некоторые рискованные виды спорта и трудные упражнения даже предписываются ему, но при условии отсутствия всякого соревнования между отдельными лицами и группами. Сей урок мы выучили задолго до появления Самураев. В старое время благородные, порядочные люди демонстрировали свое искусство в верховой езде, на бегах, в военных состязаниях, в соревновательных играх, а тысячи глупцов, трусов и низких людей собирались любоваться ими, орать и держать пари. Порядочные люди довольно быстро превратились в своего рода атлетических проституток, со всеми присущими недостатками – с тщеславием, лживостью и самонадеянностью ординарных актеров, вдобавок с еще меньшим умственным развитием. Основатели нашего ордена не пощадили этого организованного публичного спорта. В самом деле, не потратили же они всей своей жизни на обеспечение людям свободы, здоровья и отдыха ради того только, чтобы люди так безумно растрачивали свою жизнь!

– У нас имеются все эти злоупотребления, – сказал я. – Но некоторые игры у нас на Земле имеют свою хорошую сторону. Например, у нас есть игра, называемая крикет. Это прекрасная, благородная игра.

– У нас в крикет играют мальчики и мужчины, но считается малодушным отдавать игре слишком много времени. Люди должны иметь высшие интересы. Играть плохо было бы недостойно для Самураев, да и неприятно для них, а вместе с тем они не могли посвящать столько времени игре и так тренироваться, чтобы стать экспертами, как те глупые люди, что посвящают этому все свое время. Крикет, бильярд и другие игры – вы найдете целые клубы, посвященные им в Утопии, и целый класс людей, увлекающийся этим, но только не среди Самураев. Играть разрешается только для игры, а не для превращения ее в публичное зрелище. Разрешение на устройство такого зрелища с входной платой обложено непомерно высоким налогом. Негры большей частью очень искусные игроки в крикет. Было время, когда Самураи имели свою военную игру, но теперь мало кто занимается ей. Еще лет пятьдесят тому назад Самураи проходили военную службу и ежегодно собирались на двухнедельные маневры, жили в палатках, совершали длинные походы, носили с собой провизию, сражались и упражнялись в стрельбе по подвижным мишеням. Мы долго не могли усвоить тот факт, что войны действительно прекратились раз и навсегда.

– Теперь-то мы, кажется, подошли к концу вашего списка всевозможных запрещений, – заметил я. – У вас запрещены спиртные напитки, возбуждающие средства, табак, азартные и состязательные игры, ростовщичество, торговля, личные услуги. Но разве не существует у вас обета целомудрия?

– Разве таковы Правила ваших земных орденов?

– Да, за исключением, если не ошибаюсь, платоновских Хранителей.

– Существует обет целомудрия и у нас, но – не обет безбрачия. Мы ясно осознаем, что цивилизация создается искусственно, что все физические инстинкты у человека очень сильны, а инстинкт воздержания очень слаб – потому жить человеку в цивилизованном государстве нелегко. Цивилизация развилась гораздо быстрее, чем эволюционировало сознание человека. При неестественном совершенстве в обеспечении покоя, свободы и благоденствия, достигнутом нашей цивилизацией, нетренированная человеческая особь предрасположена ко всевозможным эксцессам. Человек стремится слишком обильно и вкусно есть, слишком много пить, отдыхать больше, чем положено постепенным сокращением рабочих часов, тратить свое время на всевозможные зрелища и слишком много любить. Причем само чувство любви он значительно усложняет. Люди утрачивают дисциплину, сосредоточиваются на эгоистических и эротических мечтаниях. Предыдущая история нашей расы свидетельствует о постоянных общественных катастрофах, вызывавшихся деморализацией, следовавшей за периодами спокойствия и благоденствия. В то время, когда жили и трудились наши Отцы-Основатели, наблюдались многочисленные признаки такой эпохи благ и развращенности. И мужчины, и женщины обнаруживали склонность к половым эксцессам. Мужчины доходили до крайних пределов сентиментальности, бессмысленно преклоняясь перед другим полом, и рядом с этим усложнялось и рафинировалось физическое распутство. Женщины злоупотребляли развитием и дифференциацией чувства и чувственности, выражавшимися отчасти в музыке и нарядах. Оба пола становились неустойчивыми, и чувственность заменяла чувство. По-видимому, весь мир намеревался с половым инстинктом поступить так же, как поступал с инстинктом питания – использовать его как можно шире. – Тут двойник сделал паузу.

– И что же, вам помогло пресыщение? – спросил я.

– Крах может настать гораздо раньше пресыщения. Основатели нашего ордена искали сдерживающие элементы во всевозможных источниках, но, по моему мнению, главным поставщиком самоконтроля у человека выступает гордость. Она – пусть не самое благородное свойство человеческого духа, но она – царица души. Основатели ордена обратились к гордости как к средству сохранить человеку чистоту, нрав и здравый смысл. В этом случае, как и во всех остальных, когда дело касается естественных желаний, отцы ордена считали, что никакой аппетит не следует пресыщать или удовлетворять искусственно, но что в то же время никого нельзя заставить голодать. Из-за стола надо вставать сытым, но не отягощенным пищей. А в любви идеалом основателей нашего ордена было чистое и естественное стремление одной особы к соединению с другой, столь же чистой и естественно развитой. Основатели признали брак между равными обязанностью каждого Самурая и установили правила во избежание супружеской неразлучности, брачной пошлости, превращающих супружескую пару в нечто низшее, чем был каждый из супругов в отдельности. Эти правила слишком подробны, и мне некогда знакомить вас с ними. Теперь мужчина, принявший обет и полюбивший женщину, не принадлежащую к ордену, должен или сам выйти из ордена Самураев, чтобы жениться на ней, или склонить ее к принятию того, что называется женским уставом или Малым Правилом. Данный устав избавляет женщину от суровой дисциплины и строгих обетов, но приводит ее жизненный распорядок в гармонию с его жизнью.

– Что будет, если она нарушит этот обет?

– Тогда он должен будет расстаться с ней или с орденом.

– Ого, да это же плодородная почва для написания романа!

– Уже сотни страниц исписаны на эту тему.

– Скажите-ка, женский устав так же противодействует роскоши, как и мужской? Я хочу сказать, имеет ли женщина право одеваться, как пожелает?

– Отнюдь нет, – ответил мой двойник. – Насчет этого все очень строго. Мы находим, что каждая женщина, которая, располагая средствами, тратит их на тряпицы, унижает не только себя, но и других женщин, и подчеркивает неравенство, существующее между мужчинами и женщинами. Насколько мужчины шли вперед, проникаясь цивилизацией, настолько женщины отступали назад, приближаясь к дикарям, украшающим себя перьями, бусами и ритуальной раскраской. Но Самураи, как мужчины, так и женщины – даже если они подчиняются только женскому уставу, – все носят форму. Вы видели мужскую – такую, как я постоянно ношу. Женщинам разрешается носить одинаковую с мужчинами одежду или длинное платье из темной мягкой шерсти.

– Я видел эти платья, но странно, что, будучи в одинаковых по цвету и фасону нарядах, каждая женщина кажется одетой иначе, чем ее подруга. Мне очень нравятся эти длинные, грациозные одежды. Другой костюм, схожий с мужским, мне менее по душе. Хотя на совсем юных девушках и на худых женщинах он вполне привлекателен. Видимо, мой глаз пока еще не пристрелялся к нему. – Тут мне в голову пришло еще кое-что, и я добавил: – А разве порой