Клинок по имени Стикс - Blood_and_Tea

class="p1">Тем не менее, сейчас она прямо мечтала попасть в родные стены. Расслабиться в горячей ванной, поужинать фирменными блюдами Мисти — ее личного повара, которая жила и работала там же.

Стикс тоже был в приподнятом настроении. По их договору, в доме Лаулы он мог пить алкоголь, сколько только захочет. А пить алкоголь Стикс любил. Поэтому-то и улыбался, когда заметил знакомый невысокий забор.

Широкий двор перед домом встретил их убранной дорожкой и сухим шуршанием песка — в отличии от соседних участков, в родовом поместье Лаулы вместо газона был аккуратно «расстелен» хороший желтый песок. Девушка погладила единственную березу, стоящую рядом с калиткой, неспешно поднялась по ступеням ко входу…

Но не успела Лаула вставить ключ в замок, как входная дверь открылась.

— Что… кто, ой, — девушка застыла перед человеком на пороге.

Стоящий перед Лаулой мужчина был настоящим гигантом: высоким, с широкими плечами, и мощной грудью. Он был уже немолод, но все еще крепок и силен. Его волосы были очень коротко пострижены, а борода и усы, которые он раньше носил, оказались выбриты подчистую. Он был одет в простую робу, которая мало скрывала его развитую мускулатуру. На мощных руках, на босых ногах и даже на печальном лице его красовались татуировки.

Каждая из татуировок была словом предупреждения всем, кто его видел. В большинстве своей они гласили: «Убийца», «Преступник», «Темный»…

Лаула узнала в нем лучшего Клинка просвященного мира и самого могучего Темного на службе Церкви, до освобождения из Анубиса Стикса.

Григория Минастинг — своего отца.

— Папа! — девушка тут же бросилась мужчине на шею. — Как давно тебя не было!

— Привет, малышка, — с трудом справляясь с чувствами, ответил на объятия отец. — Н-не испачкайся об меня…

— О чем ты говоришь только, — Лаула, счастливо улыбаясь, сжала мощную шею еще крепче, а потом обратила внимание на спутницу отца. — Привет, Мария!

Эту худощавую женщину никак нельзя было назвать красавицей, но у нее был свой, особенный шарм. Даже бесформенные серые одеяния не могли скрыть ее ужасной костлявости. Недлинные волосы ее, по обыкновению, были собраны в пучок. Первым настоящим ее украшением были умные глаза стального оттенка. И сейчас эти глаза приветливо улыбались счастливой от встречи Лауле.

— Привет, Лаула, — поздоровалась женщина, раскрывая свое второе украшение — хрустальный и чистый голос.

Это звучание больше подошло бы знаменитой певице, собирающей огромные стадионы слушателей, а не Персту Указующему — Марии Хистори, в прошлом бывшей настоятельницей Боевого Храма.

Эта пара была неразлучна с тех самых пор, как Григорий стал Темным.

— Другими словами, — нарушил семейную идиллию ехидный голос Стикса. — «Тот дерзкий мужик, и та страшная баба.»

Отец Лаулы осторожно снял с себя дочь и вплотную подошел к ее Клинку. Он выглядел угрожающе, и он и был угрожающим. Именно Григория и Марию всегда считали непреодолимой величиной пары Перста и Клинка, а теперь, по иронии судьбы, его сместила с поста первенства собственная дочь. Благодаря, как раз, Стиксу.

— Помню, как ты пришел в Анубис в цепях, — улыбался Клинок Лаулы. — Гордый и сумасшедший. Тебя все так боялись… И все не хотели рассказать мне, что такого случилось. Чем ты был такой особенный. Теперь, поиграв с твоей дочкой, я начинаю понемногу понимать…

— Яскер и Миша, должно быть, сошли с ума, — тяжело роняя слова, Григорий не мигая смотрел в лицо древнейшего Темного. — Поставили такую тварь в пару с величайшим сокровищем просвященного мира.

— Папа! — занервничала Лаула.

— Я — Темный, и говорю о Церкви все, что хочу, — отрезал мужчина. — И делаю, что хочу. Маша, пожалуйста.

Перст послушно пожала плечами и навела на своего Клинка указательный палец.

— Первое, — спокойно скомандовала она.

Мощнейший удар с правой Стикс предвидел, но он и представить себе не мог каким тяжелым он окажется! Великого Темного отбросило прочь, и он позорно грохнулся спиной оземь, несмотря на попытку сопротивления.

— Папа! Не смей! — крикнула Лаула, уже ни капельки не счастливая приятной встрече.

— Ослабь свои Печати, дочка, — только и сказал Григорий, неспешно идя вперед. — Или я сделаю работу за двух лентяев и сам его убью.

Лаула знала своего отца. Знала, каким он был упрямым, даже когда был Светлым. И помнила, как изменило его падение на сторону Тьмы. Стикс назвал его сумасшедшим и был прав. Григорий Минастинг — один из самых ненормальных людей в просвященном мире.

Скрепя сердце, Лаула скомандовала древнейшему Темному в мире:

— Стикс, активируй тысячу… нет — две тысячи убийств. И не умри.

Удар Тьмы по площади двора был таким мощным, что любой человек, окажись он там, мгновенно умер бы от разрыва сердца. Тем не менее, простых людей здесь не было, а идущему к Стиксу Григорию, казалось, было все равно.

— А ты даешь жару, девочка! — восхитился Стикс, чувствуя возросшую мощь в своих руках. — Не боишься, что я сожру твоего старика с потрохами?

— Много болтаешь, — сказал Максимус, размываясь в воздухе.

Следующая атака была уже в полную силу, но и силы Стикса возросли. Он заблокировал первый кулак, отвел локтем второй и сам поставил подножку, дезориентируя противника. Тем не менее, Григорий даже не пошатнулся, и древний Темный все таки удивился теплившейся внутри этого мужчины мощи.

А потом Мария сказала:

— Второе.

Мгновенно отрастив крылья, Стикс еле успел закрыться. Отец Лаулы материализовал в руках огромный черный молот и молниеносно, без замаха, атаковал им. Такой удар сотряс весь двор особняка, а ведь его хозяин только разогревался.

Стикс хохотнул, превращаясь в Женщину и, танцуя, отходя подальше. Одним движением он вскрыл себе вены, и яркая кровь, полившаяся из них, алыми хлыстами бросилась связывать Григория по рукам и ногам.

Тот успел лишь бросить свой молот в вампиршу, прежде чем ее кровь полностью его обездвижила. Но Стикс легко уклонилась от массивного оружия и победно ухмыльнулась:

— Функционала тебе не хватает, сопляк!

В следующий миг Григорий исчез с того места, где она его связала. И появился, мигом позже, рядом с ней — в том месте, где упал его молот.

Не ожидавшая телепорта, Стикс пропустила тяжелейший удар, буквально взорвавший ее, будто бомбу с кровью.

Но взорвалась она специально, тут же собравшись в единое целое из капель, подальше от противника. И тут же перевоплотилась, становясь Юношей.

— Палладинские штучки, — фыркнул он, разминая костяшки