Троя. Пепел над морем - Дмитрий Чайка

вернуться к брошенной трапезе. Тут прошли мирмидоняне. Так сказал выживший старик, который даже убегать не стал, когда увидел еще одну группу вооруженных людей. Ему уже было все равно. Он ответил на мои вопросы, равнодушно отвернулся и продолжил копать могилу, то и дело ложась в нее сам и проверяя, помещаются ли ноги. Его семья, судя по холмикам, уже лежала в земле. Ахиллес у нас тот еще эпический герой, оказывается. Зверь лютый, как и все здешние царьки, ценившие человеческую жизнь чуть меньше, чем обглоданную рыбью кость.

Тут-то нас и нашел Кноссо, который шел вдоль азиатского берега и не мог миновать Лесбос никак. Он получил новый корабль, построенный из леса, который привезли к нам купцы из Сидона. Мы платим дороже, чем египтяне, и платим звонкой монетой, которую охотно берут все, живущие на берегах Великого моря. Длинный, словно акула, корпус, две мачты и пятьдесят весел. У него непривычно большой киль, два рулевых весла и бронзовый таран, спрятанный под водой. Это не корабль, это мечта, и Кноссо даже приплясывал в нетерпении, спеша показать мне каждый его уголок.

— Здесь нос по-другому собран, — ткнул я в мешанину из деревянных упоров. — И тросы внутри натянуты.

— Да, господин, — радостно закивал критянин. — Мастер Заккар-Илу уверяет, что так корабль точно выдержит удар бивнем.

— Попробовали уже в деле? — прищурился я,

— Как можно без приказа? — Кноссо посмотрел на меня с таким возмущением и обидой, что я вздохнул обреченно. Не переделать этого парня. И ту банду отморозков, которые теперь служат мне на этом корабле, не переделать тоже. Они критяне, и разбоем занимаются не первое поколение. Их подрядили доставить груз и почту, а побочный заработок — это и есть побочный заработок. Они живут по принципу: дали корабль, крутись как хочешь.

— Не можешь предотвратить, возглавь, — усмехнулся я, радуясь, что в очередной раз не ошибся в людях. Филон уже готовит казармы и шахты на Серифосе. Этот остров невероятно богат железной рудой, и мы оттуда выселим всех на Парос. Все семь сотен душ.

— Почта, господин, — сказал Кноссо, — протягивая мне опечатанный ларец.

— Ну что там? — нетерпеливо сломал я печать. — Это от Филона… Это от Короса, отчет по стройке храма… Это отчет от кузнецов… Это вести с Пароса об осеннем лове рыбы… А это что такое?

Я развернул свиток, явно запечатанный женской брошкой вместо печати, и погрузился в чтение.

— «Господин мой. Семь раз и семь припадает к вашим ногам верная служанка и родственница. У меня хорошо все, за что благодарна я. Госпожа приняла нас, приютила и обогрела. Она как богиня Атана, на своих плечах город держит. Благословляю ее каждый день и за ее доброту жертвы Великой Матери приношу. В нетерпении жду, когда война закончится и мой сын своего отца увидит. Молюсь о возвращении господина и жертвы приношу за его здоровье. Феано.»

Что это за фигня? — не понял я и перечитал еще раз текст, изобилующий ошибками и пропусками букв. — Молодец девчонка, быстро выучилась. Но что все это значит? Она в Спарту собралась? И при чем тут Креуса? Ладно, потом разберусь.

— Кноссо! — повернулся я к критянину. — У меня для тебя поручение будет. Если выполнишь, хорошо заработаешь.

— Сколько? — моряк сделал стойку, как охотничий пес.

— Сколько унесешь, — усмехнулся я. — Доли так поделите: моя пятая часть, Храму — десятина, тебе десять частей, кормчим — пять. Остальным поровну.

— Что делать надо, господин? — жадно смотрел на меня капитан.

— Удачно притворяться, — усмехнулся я. — Чем лучше притворитесь, тем больше заработаете. Слушай…

* * *

В день отплытия Кноссо с Сифноса.

Феано вернулась из класса окрыленная. Она теперь с купцами и их детьми училась, и единственная из всех получила сегодня пятерку. Ох и смотрели на нее мужики! Она думала, насквозь прожгут. Буквы и цифры давались ей на удивление легко, ведь у нее оказалась на редкость цепкая память и острый ум. Таблицу умножения она уже выучила, а цифры складывала и вычитала без камушков, как вначале. Она считала эти камушки день и ночь, пытаясь постигнуть смысл странных значков. А потом она все поняла, да так быстро, словно ее молния поразила. Только вот написать письмо у нее пока не получалось, и она попросила ей помочь мальчишку Короса, который смотрел на нее, как кот на рыбу. Он несколько раз подсказал ей верные значки, и она, наконец, справилась. Феано уже разобралась, как устроена жизнь в этом дворце. Осталось понять только одну вещь, и она только что ее поняла.

— Дорогая, — обратилась к ней вдруг царица Креуса, случайно столкнувшись в переходах дворца. — Зайди-ка сегодня ко мне на ужин. А потом я вязать буду. Приходи и ты. Посплетничаем!

— Вот как? — удивилась Феано. — Непременно буду. А чем обязана чести такой, госпожа?

— Так ты же родня мужу моему, — ласково посмотрела на нее царица. — Как же иначе? Приходи непременно!

— Слушаюсь, госпожа, — низко склонилась Феано, едва скрывая злую улыбку, кривившую ее губы.

Она ворвалась в свою комнату и скомандовала рабыне.

— Пиерис! Мое платье с синей полосой на подоле приготовь. И не уходи никуда. Волосы мне уложишь.

Феано взяла на руки сына, крепко прижала его к себе и прошептала ему на ушко.

— А ведь мамочка все правильно сделала, мой царевич. Мамочка сущую глупость в том письме написала, а совсем не то, что на сердце у нее. Зачем? Да затем, что эта корова толстомясая, царица наша, знает, что в том письме было. А принес ей его сам сиятельный Филон. Это я точно знаю, ведь он его из моих собственных рук получил. И он же ей его прочитал, потому как читать эта ткачиха так и не выучилась. Ну вот, мы с тобой теперь знаем, кого надо бояться, мой дорогой. И мы не будем делать глупых ошибок.

Глава 16

Неделю спустя. Где-то у побережья о. Самос.

Кноссо вглядывался в скалы, заросшие кустарником, и неласковым словом поминал всех богов. Скоро море закроет свои воды, а везение вдруг оставило его. Хозяин дал ему поручение, пообещав хорошую награду, и Кноссо уже строил радужные планы, равно как и все его парни, мечтающие о горсти серебра помимо обещанного