Рождение звезды 2 - Асаэ

Началось. Виктор Сергеевич, прихлебывая чай, задавал вопросы мягким, почти задушевным тоном, а его молчаливый напарник время от времени что-то записывал.

— Ну, расскажите, Александр, как вам вообще Франция? Не тяготило излишнее внимание? — вопрос прозвучал как забота старшего товарища.

— Внимание было, но приятное, — отбарабанил заученную фразу Саша. — Все интересовались достижениями советской культуры.

— Прекрасно, прекрасно. А кто именно из французских деятелей проявил наибольший интерес? Может, кто-то высказывал необычные мнения о нашей стране?

Анна Николаевна ловко вставила, подливая гостям чаю:

— Ох, уж эти французы! Все больше о моде да о вине толковали. Сашенька, слава богу, воспитан хорошо, политикой за столом не интересуется. Вон, лучше про то, как он для президента пел, пусть расскажет!

Она мастерски переводила стрелки, изображая из себя простодушную старушку, гордящуюся внуком. Виктор Сергеевич вежливо улыбался.

— Конечно, конечно, это очень важно. А вот эта мадемуазель Мари Мишон... Она, я слышал, ваш продюсер? Не предлагала ли вам, Александр, остаться? Помощь с жильем, контракты? Иностранные агенты часто используют такие методы вербовки.

Вопрос повис в воздухе, тяжелый и острый. Саша почувствовал, как у него похолодели руки.

— Мари — профессионал, — сказал он, стараясь, чтобы голос не дрогнул. — Все наши договоренности строго в рамках контракта, утвержденного нашим же Министерством. И все ее предложения я обсуждал с товарищем Фроловым. Он в курсе всего.

Он намеренно ввернул имя человека Брежнева, и заметил, как у Виктора Сергеевича дрогнул край губы. Тот сделал пометку в блокноте.

— Разумеется, мы это проверим. И последнее... Та неприятная история с газетной статьей, где вас назвали «похищенным французом». Кто именно из иностранных журналистов настаивал на этой версии? Это же настоящая провокация!

Анна Николаевна снова пришла на выручку, качая головой:

— Ах, эти газетчики! Что не написали бы, лишь бы сенсацию сделать. Мы ж им сразу сказали — нет, мол, чистокровный русский, из рабочих! Да они и слушать не стали. Сашенька, дай-ка Виктору Сергеевичу еще варенья, он у нас, я смотрю, сладкоежка.

Она говорила, говорила без остановки, заваливая гостей бытовыми деталями, заботой о их комфорте, полностью растворяя политическую подоплеку в сиропе показного гостеприимства. Допрос тонул в чае и варенье.

Наконец, чай был допит, варенье съедено. Виктор Сергеевич закрыл свой блокнот. Он встал, поправил пиджак.

— Благодарим за беседу и гостеприимство. Вы внесли полную ясность.

Он посмотрел на Александра, и его взгляд внезапно утратил всю вежливую мягкость. Стал холодным, оценивающим.

— Париж, конечно, город красивый. Много свободы, много... соблазнов для молодежи. Хорошо, что у вас здесь такой надежный тыл. — Он положил тяжелую, холодную ладонь Саше на плечо. Жест был одновременно отеческим и каким-то угрожающе-бдительным. — Мы всегда рядом. Всегда на связи. Если что — вы знаете, куда обращаться.

Они ушли так же тихо, как и появились. Дверь закрылась. Александр стоял посреди комнаты, чувствуя на плече ледяной отпечаток той ладони. Он обернулся к бабушке.

Та сидела за столом, и все ее напускное простодушие исчезло. Лицо было усталым и серьезным. Она молча допивала остывший чай.

— Ну что, бабуль, — с горькой иронией произнес Саша, — с возвращением на родину?

Анна Николаевна взглянула на него поверх чашки, и в ее глазах светилась не тревога, а твердая, стальная решимость.

— Успокойся Сашенька, все у нас будет хорошо!

Снова в школу

Первые лучи майского солнца, яркие и настойчивые, пробивались сквозь щель между шторами и упали прямо на лицо Александру. Он зажмурился, нехотя возвращаясь из царства снов к реальности. Но в отличие от вчерашнего дня, сегодня реальность не давила. За окном щебетали воробьи, а где-то вдали слышался неясный гул уже проснувшегося города.

Не было ни парижского хаоса, ни гнетущей официозности вчерашнего вечера. Было просто московское утро, обещающее быть по-настоящему теплым. Саша потянулся, с наслаждением чувствуя, как каждую мышцу наполняет энергия и предвкушение чего-то хорошего. Решение пришло мгновенно — нужна пробежка.

Он быстро облачился в спортивный костюм и вышел на улицу, щурясь от яркого, уже по-летнему щедрого света. Воздух был свеж и пьянящ, пах распустившимися почками, свежей листвой и едва уловимым ароматом костра откуда-то со двора. Саша легко побежал по знакомому маршруту, и мир вокруг будто бы настраивался на его волну.

Москва, которую он видел сейчас, была не монументальной и строгой,