Рассвет русского царства. Книга 2 - Тимофей Грехов

Мы вернулись в покои княгини. Михаил Тверской сидел у кровати, обхватив голову руками. Он выглядел сломленным.

Наверное, кто-то сверху берёг меня, или Ивана Васильевича, которого я мысленно убивал самыми разными способами… но к рассвету кожа Марии Борисовны стала влажной.

Я вскинулся, потрогал лоб. Испарина. Обильная, холодная испарина. Жар спадал.

Кризис миновал.

— Анна! — позвал я. — Сухое бельё, быстро! Она потеет!

Мы переодели её, перестелили постель. Дыхание княгини стало ровнее, глубже. Я снова сел рядом, нащупал пульс. Он всё ещё был слабым, но уже не нитевидным. Ровным. Уверенным.

— Спасибо, Господи. — И уже посмотрев на Анну Тимофеевну, которая была в курсе прошедшего разговора с Великим князем, с улыбкой сказал. — Кажется, получилось.

Анна перекрестилась.

— Слава Богу…

— Рано ещё радоваться. Но… но, кажется, худшее позади.

После этого Анна умчалась искать мужа, чтобы сообщить, что опасность миновала.

* * *

https://author.today/work/512299 — будем благодарны, за сию небольшую помощь, под названием Лайк

Глава 16

Уже к полудню Мария Борисовна открыла глаза и попросила воды. Не застонала или прохрипела, а просто попросила ясным голосом.

— Воды… дайте воды…

Я вскочил со скамьи, на которой дремал, подбежал к столику, взяв взвар из полезных трав и подал ей.

Она выпила жадно, большими глотками, потом откинулась на подушки и выдохнула:

— Спасибо…

— Мария Борисовна как ты себя чувствуешь? — спросил я.

— Слабость во всём теле, — прошептала она. — Живот и горло болит. Но… знаешь… — сделала она паузу. — Голова ясная.

Она посмотрела на меня.

— Ты меня спас, Митрий. — и усмехнувшись добавила. — А ведь я когда соглашалась на лечение, думала, что ты быстрее прервёшь мои мучения…

— Вот это новость, — удивился я.

Мария Борисовна, как оказалось ещё не всё сказала, и не обратила внимания на мою реплику.

— Но я рада, что мне стало легче. — она подняла на меня глаза. — Спасибо, что спас.

На что я покачал головой.

— Вы сами себя спасли, Мария Борисовна. Вы боролись. А я просто… помог немного.

Она слабо улыбнулась.

— Не скромничай. И с мужем моим не будь скромным. Бери всё что даёт и ещё проси.

— Ооо, — улыбнулся я. — Если вы даёте такое наставление, то поверьте — молчать я не стану.

Весть о том, что Мария Борисовна пошла на поправку, уже облетела всех кого можно в Кремле, и вскоре из дверей высунулся Ярослав.

— Дим, она… она в порядке?

— Не она, а Мария! И кто тебя учил манерам слава? — Вместо меня ответила она. Её речь лучше всего служила доказательством, что княгине лучше.

— Да, — ответил я другу. — Отрава отступает.

Ярослав расплылся в улыбке.

— Я сейчас же передам Великому князю! — и ни я, ни Анна Тимофеевна не успели сказать, что Василий Федорович уже в курсе.

Я же опустился на скамью, чувствуя, как из меня уходят последние силы. Три дня без отдыха… вчерашняя встряска… в общем, был всё это время на одних нервах и адреналине. Но теперь, когда опасность миновала, организм начал требовать своё.

— Митрий, — позвала меня Анна. — Иди отдохни, а, а я посижу с ней.

Я кивнул, поднялся и пошёл к выходу, но у дверей обернулся.

Мария Борисовна лежала на подушках, и впервые за все эти дни её лицо выглядело спокойным.

* * *

Примерно через час в покои ворвался Иван Васильевич. Я к тому моменту уже вернулся — умылся, переоделся в чистую рубаху и сидел у окна, потягивая квас, который принесла одна из холопок. Мне передали сообщение от Шуйского, что Иван Васильевич собирается навестить жену, и мне лучше присутствовать когда он придёт.

Великий князь влетел в комнату, как ураган. За ним семенили двое бояр и… двое детей. Мальчик лет пяти и девочка лет трёх.

Иван остановился у постели жены, упал на колени, схватил её руку и прижал к губам.

— Маша… — прошептал он. — Машенька…

Мария Борисовна слабо улыбнулась.

— Ваня… встань, на нас же люди смотрят.

— Слава Богу, — выдохнул он. — Слава Богу ты жива.

Дети, робко переступая с ноги на ногу, подошли ближе. Девочка тихо всхлипывала.

— Мама… — пискнула она.

— Иди сюда, Настенька, — позвала Мария Борисовна, протягивая свободную руку.

Девочка забралась на кровать, прижалась к матери. Мальчик тоже подошёл и пристроился к матери с другой стороны.

В этот момент Иван Васильевич поднялся и подошёл ко мне.

— Митрий, — позвал он.

Я поклонился ему.

— Великий князь.

Он смотрел на меня долго, а потом вдруг обнял.

— Спасибо, — прошептал он мне на ухо. — Спасибо, что спас Марию.

— Рад стараться. — ответил я.

Он отпустил меня и отступил на шаг.

— Проси что хочешь. Что угодно. Золото, земли, чин. Всё, что пожелаешь — твоё.

Я посмотрел на Марию Борисовну. Она лежала в окружении детей и на её лице была улыбка.

Опасность миновала, и отказываться от награды не собирался. Даже без совета Марии Борисовны, я планировал использовать эту ситуацию на полную.

Вот только вчера, когда Иван Васильевич угрожал мне… внутри меня что-то изменилось. Это сложно объяснить, но видимо я не мог смириться с тем, что меня могут лишить жизни… Всё моё естество сопротивлялось этому. Когда сражался с татарами я понимал. Вот враг! Если не ты его, то он тебя. С новгородцами тоже самое, да даже, павлином-испанцем, ситуация ничем не отличалась. Но вот так, потому что кто-то травил дорогого тебе человека, а ты вызвался помочь… Во мне зародилась ненависть.

Из-за этого я не мог ясно мыслить, и единственным правильным решением было сказать следующее.

— Великий князь если позволите, я бы хотел вернуться к этому вопросу, когда Мария Борисовна полностью поправится.

— Да, будет так. — с доброй улыбкой похлопал он меня по плечу.

Я лежал на кровати в соседней с княжескими покоями комнате и смотрел в потолок.

Иван Васильевич ушёл, а за ним Шуйский и Тверской. Остались только мы: я, Анна Тимофеевна, холопки и Мария Борисовна, которая наконец-то спала нормальным, человеческим сном.

«Проси что хочешь…» — эхом звучали в голове слова Великого князя.

Я усмехнулся в темноту. Что я хочу? Антибиотиков я хочу. И автомат Калашникова. И горячий душ с нормальным гелем, а не щёлоком, от которого кожа слезает. Но просить придётся земли и людей. Потому что в этом времени только земля и люди имеют вес. Крепость, порох, пушки… и Казанское,