Драконий век - Д. Дж. Штольц

но ее усилия привели лишь к тому, что на нее навалились сверху. Охватившая Дейдре с макушки до пят приятная истома пропала, ее будто окатили холодной водой из бадьи. Она поняла, что с ней собираются сделать, отчего перепугалась и принялась вырываться.

– Что же ты теперь противишься, Дейдре?! – потерял терпение Уильям и повысил голос. – Поначалу таскалась за мной, а теперь… Куда ты поползла?

– Выслушай меня! Нам надо уходить, потому что он рядом!

– О! Я все выслушаю! – Уилл подтащил ее к себе. Девушка попыталась спастись – ударила его по лицу, но вышла всего лишь неумелая и по-женски слабая пощечина. Не оставшись в долгу, Уильям замахнулся сам, и Дейдре рухнула обратно на кровать, в страхе пряча лицо.

– Как звали твою мать, змея?

Дейдре вскрикнула от страха.

– Как звали ее?! Отвечай!

– Хеоллея!

– Хеоллея, значит? – Уилл зло рассмеялся. – Она же Мариэльд де Лилле Адан! Ты думала, я не узнаю эти демонические глаза, передавшиеся и тебе? Я видел их тридцать лет – слишком долго, чтобы забыть!

– Не трогай меня! Отпусти!

Она закричала, истошно и громко, но это сокрылось в гуле народного собрания на первом этаже, на что и рассчитывал Уилл. Он схватил ее за плечи, пристально вгляделся в перекошенное лицо и начал спрашивать:

– Рассказывай все! Попытаешься обмануть – придушу, гадина! С самого начала все! Как ты дожила до наших дней, что не знаешь ни одного языка?!

– Уильям… – расплакалась она.

От второго удара у нее носом пошла кровь, щека побагровела, Дейдре перестала сопротивляться и забылась в боли. Только закрывала лицо руками. Она была достаточно запугана, поэтому достигший своей цели Уильям придвинулся ближе и тихим и опасным голосом повторил:

– Где ты так долго скрывалась?

– Спала…

– Где ты спала?

– В горах… в храме… Матушка наказала, что мне придется уснуть, пока не настанет нужный день. За мной должны были присмотреть шиверу… Меня оставили на них, пока не разбудили… Уильям, послушай меня! – Она снова попыталась что-то сказать, захлебываясь слезами.

– И почему тебя разбудили? – Уильям навис над ней. Она боялась его.

– Для уподобления духам. – Дейдре закрыла глаза руками и уткнулась в колени.

– Что за уподобление?!

– Они привели Генри… Его так звали… Использовали меня, чтобы он стал таким же. Мы выхаживали его, пока его не забрали, посчитав, что с ним не получилось… Он… терзался страшными болями… Меня оставили в храме, а через время ко мне опять пришли юстуусы, уже без матери. Они потребовали, чтобы мы повторили уподобление духам под темными горами, откуда ушел свет. Будто бы Генри погиб… Матушки с ними не оказалось, поэтому я не хотела, но они требовали и требовали… Угрожали, что я ее больше не увижу… Тебя, плачущего, отчего-то обнимающего меня, уподобили под теми же темными горами.

– Так в пещерах внизу была ты? – Уильям подорвался с постели. – Не Вериатель? Я надеялся до последнего, что она не погибла. О-о-о, почему ты, а не она? – Он тоже закрыл глаза ладонью, лихорадочно заметался из угла в угол.

Снизу все так же продолжало шуметь народное собрание, и гул от него доносился даже на второй этаж в комнаты.

– Знаешь, почему ты не нашла мать? Потому что ее не было! То не Хеоллея!

От этого Дейдре подняла в непонимании заплаканные голубые глаза. Как же Уильям ненавидел эти глаза! Ему хотелось выколоть их, выдавить или что-нибудь еще сделать с ними, чтобы больше не видеть, потому что они напоминали ему о случившемся. И он, чувствуя, как его переполняет ярость, кинулся к их обладательнице.

Вскрикнув, девушка опять спрятала лицо за перекрестьем рук, ожидая удара, но он пересилил себя и только схватил ее за локоть.

– Нет ее больше! Ее тело прибрал к рукам демон, нашедший ее на пепелище твоей общины. Все эти годы тебя обманывали и управляли тобой через нее! Твоя мать, Хеоллея, давно мертва!

– Что ты такое говоришь… – Слезы бежали сквозь пальцы Дейдре.

– Говорю, что ты дура, которой пользовались так же, как и мной. Что твоя мать – не мать, а лишь один из джиннов, которому понадобилось зачем-то ее тело! Зачем? Зачем это нужно было ему! Она была провидицей, да?

– Да… После того как духи снизошли из Хорренха, ей стали сниться сны, которые оказались пророческими…

Размазывая слезы по лицу, она всхлипнула:

– Ты тоже сходишь с ума, как и Генри… Я так и знала… Потому и молчала, и следила…

– Это я-то схожу с ума?! Ты, что же, надеялась, что я приму тебя и помогу, после того как ты стала причиной всей затеи джиннов? Думала, к тебе я ринулся в объятия в пещерах? Да знай я, что то была не Вериатель, а ты, мои пальцы сплелись бы вокруг твоей шеи лишь с целью сломать ее! Посмотреть, как ты сдохнешь и все закончится!

– Уильям! – донесся крик из коридора.

К ним вбежал Филипп. Уже по тому, как он был серьезен, Уильям понял: дело плохо. Увидев проем, Дейдре воспользовалась моментом, соскочила с кровати и ринулась в коридор. Граф отодвинулся и пропустил ее.

С нарастающим рыданием, натянув рубаху до колен, девушка едва ли не перепрыгивала ступени лестницы, хватаясь мокрой от слез рукой за перила, чтобы не упасть, и там под удивленными взглядами мужчин прорвалась сквозь замершую толпу – и пропала из таверны. Ее рыдания стихли. Народный гул тоже умолк, понимая, что на втором этаже происходит нечто странное.

– Какого черта вы ее отпустили! – вскрикнул Уильям. – Я не все узнал у нее!

– Собирайся, уходим!

– Что случилось?

– Демон кружит над городом.

Уильям сразу же остыл. Он все понял.

– Этот демон и есть Генри! Он тоже ожил после смерти!

* * *

Между тем Дейдре бежала по лужам под дождем, пока не притаилась за углом дома. Она села наземь, обхватила колени и уткнулась лицом в них, давясь слезами. Ее забил озноб, но не от дрянной погоды, а из-за того, что вокруг происходило. А потом она подняла голову навстречу дождю, слепо вглядываясь во тьму, – в ее рыданиях зазвучала безысходность. Не слыша, но ощущая, что над городом летает нечто огромное, девушка поднялась и попробовала постучать в ближайшие двери. Нужно было спрятаться, как и раньше. Однако никто не открывал. В домах остались женщины и дети, пока мужчины ближайших кварталов проводили собрание. И все-таки одна из пожилых хозяек соизволила приоткрыть дверь, но, увидев в щель незнакомку, к тому же в одной лишь рубахе, почти нагую, лишь фыркнула что-то на южном – явно неприличное – и закрылась.

Брошенная всеми, Дейдре помчалась по улице к высящемуся зданию из темно-красного камня. То был храм, но Дейдре об этом не знала: храмами в ее времена были либо пещеры, либо рощи, либо лесные прогалины, либо дом шамана, но никак не рукотворные строения. И даже прошлый храм, где они ранее нашли приют, она посчитала за чей-то большой дом. Девушка исступленно заколотила кулаками в дверь, пока оттуда не вышел полусонный жрец Фойреса. Жрец на собрании не присутствовал. Он был слишком стар и далек от городской суеты, тем более искренне верил, что единственный выход во всем – молиться. Дейдре попыталась ему все объяснить. Она тыкала пальцем в небо, молила помочь, но старый мужчина глядел лишь на ее грязные ноги и отчитывал за распутство.

В осознании, что ее называют шлюхой, она накричала на старика, затем и вовсе плюнула ему в лицо. С несвойственной столь почтенным сединам бранью он отшатнулся. Дверь захлопнулась. Обессиленная Дейдре уже было устремилась прочь из города, где никто не желал протянуть ей руку помощи, как неожиданно на крышу трехэтажного храма приземлилось нечто громадное. Чтобы не выдать себя, она прижалась к стене. По зданию поползли трещины. Темно-красная кровля посыпалась к ногам, но Дейдре не шелохнулась. Справа расправилось черное кожистое крыло, и в крышу вонзились длинные, как колья, когти. Девушка побоялась, что храмовая дверь сейчас отворится и противного старика съедят, однако он уже быстро ковылял в подвал, рассудив, что молитвы молитвами, но свою жизнь он любит больше.

Передвигаясь вдоль стены, девушка пригнулась и проскользнула под крылом к соседнему дому. В узкой щели между ставнями лился свет, а уставшая мать внутри укладывала капризное