Неприкаянный 1 - Константин Георгиевич Калбанов

Спустившись, приказал ложиться на обратный курс в Артур. В море мы вышли в шесть утра, сейчас десять часов. Если не придётся петлять, то в Артур вернёмся к часу по полудню. Макаров к тому времени уже успеет обежать все корабли и снять с мели «Ретвизан» который словно ожидает его прибытия.

Развили полный ход уходя от погони, и вот тут-то волна весьма жёстко дала понять, что не стоит брать на себя слишком много. В общей сложности нам едва удавалось выдавать тридцать четыре узла, при этом дружно клацая зубами, словно щелкунчики. Снегирёв встал с сиденья и управлял катером стоя, так как сидеть не получалось, эдак ведь и позвоночник рассыплется.

— Невозможно работать, — посетовал вышедший из каюты лейтенант, закрепляя за поручень страховочный пояс.

— Прошу прощения, Андрей Максимович, нас приметили наблюдатели на островах, так что вынуждены спешно уходить. А тут ещё и погода немного испортилась, — пригнувшись и принимая очередную порцию брызг на капюшон, пояснил я.

— И насколько упала скорость? — полюбопытствовал тот.

— Четыре узла недобираем.

— А ведь это даже полноценными тремя балами не назвать.

— Согласен, с мореходностью у нас не очень. Но чего вы хотели от переделки.

— Хотите сказать, что специально спроектированный катер выдаст результат получше?

— Вне всяких сомнений, — убеждённо кивнул я, прикрываясь от очередной порции брызг, и хватаясь за поручень.

Через полчаса я вновь поднялся на парашюте, чтобы убедиться в том, что преследователь окончательно от нас отстал. А вернее повернул обратно. Ну и правильно, чего гоняться за тем, кто заведомо быстрее тебя. Если бы имелась возможность зажать, тогда совсем другое дело. И именно чтобы исключить такую возможность, я и поднялся. А то мало ли с кем японский командир свяжется по радио.

Мы опять снизили скорость до крейсерской и Лазарев смог вернуться к составлению схемы японской временной базы. Я спустился вместе с ним в каюту. С одной стороны, тут тепло, с другой, могу подсказать, если он чего запамятовал. Уж я-то не забуду…

До Артура дошли как и рассчитывали, в час по полудни. К этому времени уже успели снять и ввести на внутренний рейд «Ретвизана», а Макаров объехал все корабли эскадры. Ну и сделать первые кадровые подвижки, куда же без них.

Для меня ничего неожиданного, для остальных весьма заметные. Так контр-адмирал Иессен назначен начальником отдельного отряда крейсеров во Владивостоке, а командовавший им Рейценштейн отозван в Артур, чтобы принять под команду отряд крейсеров уже здесь. Молас же занял должность начальника штаба.

Лазарев доложил по результатам разведки Эссену, а уже вместе с ним они направились с докладом к Макарову. Я скромненько остался в сторонке, ничуть не переживая по поводу того, что меня могут затереть. Не получится при всём желании, буде таковое возникнет. Не удержится Молас от доклада по моему катеру, а Степан Осипович от любопытства…

Ну, а я о чём. Правда добрался командующий до моего катера только к пяти вечера. Зато облазил его сверху до низу, ещё и поднять из воды на шлюпбалках потребовал, дабы взглянуть на крылья. После чего засыпал техническими вопросами.

Вот так гляжу я на этого мужчину пятидесяти шести годочков отроду и тихо улыбаюсь. Ну чисто мальчишка. Не растратил он юношеского запала, глаза так и горят, а вопросы сыплются один за другим. Всё же, что ни говори, а он любитель лёгких сил. Хотя торпедные катера это скорее москитные, зато больно жалят.

— И как полагаете, Олег Николаевич, можно ли переделать другие катера по образу и подобию с вашим? — спросил адмирал, склонив голову на бок.

— Вы и сами знаете ответ, ваше превосходительство. Этот единственный, способный хоть как-то выдержать такую переделку. Остальные катера эскадры либо деревянные, либо меньше и необходимые машины там не встанут. Есть парочка стальных пятидесятишестифутовых на Чёрном море, но перебрасывать их сюда нет смысла, потому что боевая ценность такого катера сомнительна. Этот годится как опытный образец, временная мера на безрыбье и не более.

— Но как вы дошли до этого? Опыты с подводными крыльями проводились уже давно, но тут всё устроено так, словно вы точно знали как и что нужно делать для получения положительного результата, — не унимался беспокойный адмирал.

— Дмитрий Иванович Менделеев долгое время бился над классификацией химических элементов, а структуру своей таблицы увидел во сне. Ньютона после долгих размышлений натолкнуло на озарение упавшее на голову яблоко. Я конечно понимаю, что сравнивать себя с гениями более чем самонадеянно, но мне довелось долго думать над этим вопросом, а потом случился японский осколок и оно как-то само сложилось.

— Понимаю. Кроме того господин Гиппиус говорит, что у вас случилось озарение по геометрии винтов для вашего катера и по успешной модернизации котлов. А вот Николай Оттович утверждает, что по вашей схеме они изготовили дымогенератор, который вполне способен прикрыть крейсер, и даже броненосец, а то и несколько кораблей. Вы ещё и конструкцию оптического дальномера предложили, и насколько я успел разобраться в чертежах, вполне рабочую.

— Может я всё же гений, ваше превосходительство, — скромно произнёс я, разве только не шаркнув ногой.

— Мда-а-а. Богата талантами земля русская. И как, гений, есть ещё чем удивить? — склонил он голову на бок.

— Вообще-то есть, — потупив взор, произнёс я.

— Излагайте.

— В эллинге Невского завода после аварии ремонтируется миноносец «Боевой». Я начертил для него винты, рассчитав их геометрию под машины этого корабля. Опыт изготовления винтов у завода имеется. Материал в наличии. Нужно только приложить руки и старание. По моим прикидкам «Боевой» должен прибавить около двух узлов.

— Только лишь из-за изменения геометрии винтов? — словно въедливый экзаменатор, спросил адмирал.

— Да, — просто ответил я.

— И я вот так запросто должен вам поверить и израсходовать казённые средства?

— Зачем же. Я готов вложить свои. Прошу только разрешение на установку и испытания, — возразил я.

— И что, даже не станете уточнять насчёт компенсации?

— Если флот решит компенсировать мне расходы, то я не откажусь, а нет, так на нет и суда нет. Меня ведь никто не заставляет.

— Вы очень странный мичман, Кошелев.

— Сам себе удивляюсь, ваше превосходительство.

— И скромный, — хмыкнул Макаров.

—