Фантастика 2025-167 - Алекс Войтенко

- Как ты, Биляча? — дружелюбно пробасил шляхтич. — Всю дорогу ничего. У тебя все хорошо?

- Понемногу, Малыш, - Вдовиченко схватился за возможность отвлечься от зова леса. – Недавно начал учиться работе с деревом.

Надо говорить о новой жизни. О человеческих чувствах.

Это чужая жизнь.

- Это правильно! Хотя кто-то из нашей шайки овладеет ремесло создания.

– Если хочешь, могу вырезать тебе медведя. Как на твоем гербе.

Шляхтич добродушно рассмеялся.

— Спасибо, братец, мне будет приятно. Поставлю его в родительском кабинете.

Чугунное небо сыпало мелким, едва заметным таявшим снежком, не достигая земли. Слова вырывались изо рта парой. Подаренные Линой вещи согревали.

— А ты как дела? — решил спросить Максим.

- Неплохо, - Ярема разжег трубку. — Ордынцев бьют на Слобожанщине, значит, в следующем году выбьют оттуда.

- Читал в новостях.

Он привык к газетам, когда путешествовал в одиночестве, выглядывая известие об убийстве Темуджина. Благодаря этой привычке значительно расширил словарь и знание об окружающем мире.

– Перед нашей встречей я побывал за южной границей, – продолжил Яровой. – Там уже в горах снег лежит. Возлюбленную видел...

- Как здорово! – Максиму сразу вспомнилась Лина. – Вы помолвлены?

– Нет, – Ярема улыбнулся. – Но я был обручен, когда впервые встретил ее. Могу рассказать, если любопытно. Слышал когда-нибудь о босорканьях?

Шляхтич умел хорошо рассказывать, и щедро делился новенькими словами, которые Вдовиченко сразу пытался выучить. Северин до сих пор беспокойно ходил туда-сюда, но также слушал Ярему.

— Вот, собственно, я только в третий раз увидел ее... Через два года, значит. Боялся, что наши чувства выгорели. Выяснилось, что наоборот разгорелись еще больше.

Так напоминало чувства Максима к Лине!

— Щезник, ходи к нам, — крикнул Яровой. — Эта твоя манера землю шагами мерить без умолку... Ты знаешь, как она раздражает других?

- Энея высматриваю, - ответил Чернововк. – Где он пропадает?

— Может, попал в беду, — предположил Максим.

– Брат Эней всегда встряхивает в беду. — Ярема достал вечер. — Но теперь по крайней мере с виду он, как приличный человек, с которым не стыдно ехать рядом. Интересно, что за фешенебельная муха его лягнула?

Вдовиченко отчаянно хватался за вкус еды, за разговоры, за мысли о Лине... Словно незримая катящаяся из леса волна пыталась снести с него человеческую машкару.

Убрать излишнее.

— Вот избавимся от проклятия, — сказал шляхтич. - И что дальше, ребята?

- Разыщу Катрину могилу, - Северин будто хотел что-то добавить, но вместо этого молча потер культю пальца.

– Пойду в ученики к плотнику, – предположил Максим. — Буду ли я изучать разные языки... Пока не решил окончательно.

— Оба пути стоят, братец! Может, и я когда-нибудь повешу оружие на стену и займусь огородничеством.

Северин рассмеялся.

– Не смеши! Как это шляхтичи в земле ковырялись?

— Твои предубеждения огорчают меня, Щезник.

— Ой, хватит тебе, Малыш! Ты помешан на войне и женат на войне. С проклятием или без — все равно пойдешь воевать.

— Есть такое мнение, — не спорил Ярема. — Хочу двинуться на помощь повстанцам Сильвии.

— Смесь любви и подпольной борьбы очень поэтична. Василий оценил бы, — Чернововк сделал вид, будто играет на бандуре. — Не забывай только, что пули будут убивать, а кровь больше не свернется силой воли.

— Привыкнуть к этому будет труднее всего.

Как и до исчезновения волчьего облика, добавил мысленно Максим.

Ты не должен этого допустить.

Все вместе повернулись в лес — звук, а потом запах, возвестил о возвращении Игната. Через несколько минут он выехал из деревьев, спешился и размял ноги.

– С этим Аскольдом разговаривать – гороху надо наесться! Жалуется и скулит, скулит и жалуется. Как пьяный дед, — Бойко надул губы и заквилил наигранно: — Беречь мясо, беречь железо... Зависимость от чужестранцев... Новые жертвы каждый год... Изнурился, не хочу, не могу... Духи не дают покоя... Предки не хотели стать рабами церкви!

Он приложился к фляжке.

— Ближе к делу, Эней.

— Он сказал, что хотел бы приобщиться к делу, ведь пора больших перемен, однако за пределы поселка выйти не может, — Игнат скривился. – Сцикло.

— А про лешего ты хоть что-нибудь узнал?

– Аскольд посоветовал огонь. Может быть, серебро. Но у леса никаких шансов на победу. Надо выманить его сюда, а это кажется невозможным. Разве что он, — палец Гнатов указал на Максима, — может как-то помочь.

Все взгляды повернулись к нему. Альбинос вздохнул.

Молчи.

— Потеря любимого стада заставит Владыку впасть в беспамятную ярость, — признался Вдовиченко. – Он придет отомстить даже за пределы своих владений.

Заткнись!

– А тут мы его и прибьем, – Малыш хрустнул косточками пальцев. – Насколько он силен? Какой вид?

— Представь огромную, сотканную из ветвей обезьяну с лосячьим черепом вместо головы, — ответил Северин. — Вдвое больше человека. Очень стремительный. Имеет мощные лапы, острые когти, длинный хвост.

— Туловище из ветвей, говоришь, — Ярема задумчиво дернул бороду. – Может, поджечь его?

- Не получится, потому что все живое и зеленое, - Чернововк посмотрел между деревьев. — Но костер стоит приготовить. Может, отвлечет его или ослабит...

– Ты сможешь позвать стаю сюда, не заходя в лес? – спросил Игнат у Максима.

– Если они откликнутся, – ответил тот едва слышно.

Ты совершаешь ошибку.

– На это и поставим. Сколько в стае волков?

Вдовиченко чувствовал себя мерзким предателем.

— Когда я уходил, было двенадцать. Десять взрослых, двое волчат.

Лучше возвратиться к ним.

— Тогда не теряем времени. Эней, Малыш, собирайте костер и устройте револьверы. По шару на волка! Если промахнуться, добивайте лезвиями. Пистоль я заряжу серебром для лешего. Потом сабли в руки, и пусть Мамай помогает, Северин оглянулся. — Ты, Беля, тоже помогай. Волком.

— Внутри слышу: этот леший даст нам просраться, — констатировал Бойко.

Больше замечаний не было, и они стали готовиться к битве.

Не до битвы — домасакры.

К жертвоприношению, которое должно произойти с его участием. Они снова будут убивать, но на этот раз не каких-то незнакомцев, а волков, которые дали Максиму убежище и приняли в стаю. Будут убивать их, чтобы выманить лешего!

За уничтоженное проклятие он должен заплатить кровью названной семьи.

Или сменить сторону.

Большой костер разгорелся