Монтао. Легенда о монахе - Даниил Галкин

— Вы, люди, то уходите, оставляя после себя пустошь, то приходите, создавая её. Мне неизвестно, что стало с жителями этого поселения. Но теперь оно во владениях леса, и здесь поселились безобидные лисы. Надеюсь, ты с пониманием отнесёшься к моей просьбе никому о нём не рассказывать?

— Конечно, можете не переживать. Но пройдут годы, и город, разрастаясь, узнает об этом месте.

— Нам не привыкать покидать дома. Животные не ровня человеку, пока он сам так считает. Мы ничего не можем изменить, но нам и не надо. Когда человек перестанет гнаться за выдумкой, природа сама пойдёт ему навстречу. Я много раз видел такой взгляд. Он скрывается за маской беззаботности и радости, но ты ищешь. Пытаешься найти корень всех бед, хотя его никогда и не существовало.

— Как вы и сказали, у всех своё восприятие, со своей правдой. Что незримо для вас, ясно для меня.

Лис, слегка усмехнувшись, приподнял мохнатую бровь:

— Вот значит как? — но продолжать диалог не стал.

На этом они распрощались. Тадао направился в сторону Йоки по дороге, освещаемой луной и звёздами. Ещё какое-то время его преследовали любопытные лисята, но чем ближе становился людской шум, тем меньше их оставалось. Вскоре монах ступил на порог городских ворот.

Пробудившись утром, Молчание нашёл своего друга мирно спящим на соседнем ложе, а на столике для чаепития лежал небольшой мешочек из потёртой кожи. Любопытство заставило заглянуть внутрь, и брови вормоловца вздёрнулись от удивления, когда внутри он обнаружил горсть золотых монет. Пусть Молчание и не знал йокотэрской экономики, но на его родине это была солидная сумма для покупки, например, большого дома.

Выспавшись, Тадао ответил на вопросительный взгляд товарища единственной короткой фразой: «Потом, у нас много дел».

Он достал из мешочка пару монет и отнёс их хозяину в обмен на заколку. После прихватил ещё несколько, спрятав себе за пазуху, а всё, что осталось, кинул Молчанию в руки.

Тот, поймав мешочек, взял его одной рукой за плетёную шёлковую верёвку, стягивающую горловину, и приподнял вверх на уровень глаз. Немой с непониманием переводил взгляд то на мешочек, то на монаха.

— В первую очередь нужно позаботиться о Рин. Это моя просьба. Тут должно спокойно хватить на хороший такой рыбацкий дом, подальше от тех мест, где идёт война. Ну, или на два не очень хороших. Деньги ещё останутся. Возьмёшь остальное себе, ты заслужил. Пройдёмся?

Одна из служанок без проблем разболтала, где живёт жена Камори. Кажется, в этом месте Рин не пользовалась авторитетом и уважением со стороны тех, с кем работала, раз они готовы были всё о ней выложить первым попавшимся незнакомцам.

На улицах, как обычно, было полно стражи и просто — вооружённых солдат. Молчанию пришлось натянуть капюшон как можно ниже, спрятав в его тени свой массивный щетинистый подбородок.

Выйдя на центральную площадь, вечно бурлящую жизнью, друзья увидели величественный дворец, возвышающийся над крышами остальных домов, словно страж города. Его высокий фундамент, сложенный из каменных блоков, имел форму конусообразной пирамиды и, по всей видимости, уходил вглубь земли, скрывая под собой ещё несколько подвальных уровней, вероятно, выполняющих роль подсобных помещений, а также предназначенных для проживания прислуги. Черепичная нефритовая крыша и жемчужно-белые стены — главный признак изящества и богатства Йоки.

Высокое основание словно отделяло и без того сокрытую императорскую жизнь от суеты и повседневности. А розовые кроны деревьев, цветущие даже в прохладный день, обрамляли это архитектурное чудо.

Вокруг огороженной каменным забором территории дворца стояли дома знати. Не такие большие и роскошные, как императорские чертоги, но всё же слишком дорогие для простых жителей. Почти у каждого дома была выставлена стража в дорогих доспехах и с глефами в руках, сверкающими в солнечных лучах остро отточенными лезвиями.

Тадао свернул к лавочке, откуда исходил манящий аромат. Взяв две порции морепродуктов с рисом и приправу, а также небольшую бутылку вина, он присел за свободный столик, стоявший под навесом прямо на улице рядом с продуктовой лавкой. Довольный Молчание поднял стакан, наполненный вином, и, кивнув с благодарностью в сторону монаха, осушил его залпом.

— Угощайся, — произнёс Тадао. — Это должно быть вкусно. Хватит с нас голодать. На сегодня у меня есть дела, а после мы расстанемся. Знаешь, за то недолгое время, пока мы были вместе, ты стал мне верным другом.

Но вормоловец, не желая слушать о планах товарища, в которых ему не находилось места, постучал пальцем по столу и указал на еду. Монах улыбнулся, и они приступили к трапезе.

Запах открытой кухни не обманул, это и вправду было так же вкусно, как и ароматно.

Мимо сновали люди и проезжали рикши. Город полнился жизнью. Да, люди. Их лица были разными, уникальными, но в городской толпе сливались воедино. Тадао не запомнит эти лица по отдельности, но оставит в памяти глубокую печаль одиночества, отпечатанную на многих из них. Стакан за стаканом, которые в большинстве своём поглощал Молчание, и вскоре бутылка опустела, а трапеза подошла к концу.

Глава 18

Насытившись, друзья направились в бедный жилой район, туда, где снимала комнату Рин.

Теперь им то и дело попадались игроки в карты с изображёнными на них яркими картинками, сидящие на небольших картонных подстилках прямо на тротуаре. Они не обращали внимания на прохожих и громко выражали свои бурные эмоции, будь то радость или гнев.

Чем дальше друзья заходили, тем хуже выглядели дома и тем пристальнее были взгляды, которые местные обитатели бросали на меч монаха.

Остановились путники у дома, выглядевшего совсем уж плохо. Постепенно разрушающаяся крыша, давно не видевшая ремонта, и окна, наглухо закрытые массивными ставнями. Изнутри доносился детский плач.

Монах постучал в деревянную раму и осторожно позвал хозяйку. Дверь приоткрылась. На пороге показалась женщина в возрасте, чем-то похожая на Рин. Она внимательно окинула пришедших недоверчивым взглядом и, не впуская внутрь, спросила строгим тоном:

— Вам что-то нужно?

Тадао, улыбнувшись, отвесил приветственный кивок:

— Здесь живёт Рин со своей семьёй?

Пожилые глаза ещё раз осмотрели монаха, обратив внимание на его босые ноги и шрам на лице, после чего женщина с ухмылкой ответила:

— В жёны хочешь? Так вот знай, у неё муж есть, негодник.

— Камори. Он спас мне жизнь. Большой души человек. Я бы хотел, чтобы вы приняли скромный дар от благодарного вашей семье путника, — Молчание передал мешочек товарищу, а тот, в свою очередь, отдал его женщине. — Мой