Наследник 3 - Дмитрий Шимохин

— Благодарствую, княже, — тут же отвесил поклон Илья.

— Хозяйство разрастается, гости часто приезжают. Потому решил я тебе в помощники определить Марфу, она жена Прокопа, моего десятника. Мне в свое время она помогла управиться с хозяйством. Думаю, с обязанностями ключницы справится. Да поможет за холопами приглядывать! — выдал я на одном дыхании.

Сам же внимательно глядел за Ильей, и, судя по всему, мои слова ему не особо пришлись по душе, губы чуть скривились, но он тут же исправился.

— Благодарю, княже, за заботу, — вновь отвесил он поклон. — Ты прав, забот стало больше, и я буду рад помощи.

— Давай, посиди с нами, — махнул я рукой в сторону стола, и Илья тут же уселся рядом с дядей Олегом напротив Прокопа и Марфы.

«Ничего, разберутся, а на недовольство Ильи наплевать. Моя жизнь мне дорога. Марфа, если что, присмотрит», — промелькнуло у меня в мыслях.

Ужин прошел спокойно под приятные разговоры, лишь Илья отмалчивался, изредка бросая на Марфу взгляды.

После утренней молитвы, захватив сторожей во главе с дядей Олегом и братьев Степуриных, а также пятерку из вновь вступивших в полк, мы выехали.

Деревни и села встречали меня тишиной, нарушаемой лишь скрипом колодезных журавлей и редкими голосами. Дым от очагов стелился низко над землей, смешиваясь с морозным воздухом.

Избы, крытые соломой, стояли тесно, словно прижимаясь друг к другу для тепла. Стены, почерневшие от времени, были испещрены трещинами, а окна, затянутые бычьими пузырями, пропускали лишь скудный свет или были закрыты ставнями. Крыши кое-где проседали, а у некоторых домов и вовсе отсутствовали ворота — видимо, сожженные на дрова.

Крестьяне, завидев меня, спешили скрыться в избах или, наоборот, выходили на улицу, низко кланяясь. Их лица, изможденные и серые от постоянного труда, выражали смесь надежды и страха. Дети, худые, прятались за спины матерей, а старики, сгорбленные и молчаливые, наблюдали за всем из-под нависших бровей.

Поля вокруг деревень были покрыты снежным настом. На земле лежали редкие кучи соломы. Скот почти отсутствовал — лишь пара тощих коров и несколько кур копошились у заборов. Жизнь здесь была цикличной, как смена времен года. Весной — посев, летом — работа в поле, осенью — сбор урожая, зимой — борьба за выживание.

Все просто и жестоко. Люди здесь знали, что их судьба зависит не только от труда, но и от природы. Будут ли заморозки или засуха!

Мысли о том, как им помочь, не покидали меня, вот только чем? Единственное, что я сейчас могу, не допустить смуты.

После мы поехали в Старицкие пещеры, вход в которые расположился близ деревни Столпино.

— Вот, стало быть, здесь белый камень добывают, — указал на вход в пещеру, расположенный в овраге, Иван Степурин.

Возле же оврага стояли разные сараи, возле которых уже лежали кучи выточенного камня, покрытые снегом.

Деревенские во главе со старостой столпились неподалеку и с интересом нас посматривали.

Глянув на старосту, я махнул ему рукой, и он тут же подскочил к нам с поклоном.

— Покажешь своему князю пещеры? — произнес я, посматривая на крепко сбитого мужика в кафтане из некрашеной ткани.

— Покажу, чего не показать-то, — хмыкнул он. — Было бы на что смотреть.

Пещеры Старицы встретили меня гулким эхом шагов. Рабочие, похожие на призраков в свете факелов, долбили мрамор. Белый камень для Москвы, вспомнилось мне.

И тут неожиданно затряслась земля, да так, что я на ногах не удержался, упав на задницу.

Сверху посыпалась пыль и камни, а вокруг раздались крики страха.

— Господь гневается, — расслышал я среди криков, и тут по ушам ударили скрежещущие звуки.

А после все стихло, как и не бывало, полчаса понадобилось, чтобы все успокоились.

— Княже, пойдем обратно¸ — схватив за плечо, потянул меня на выход дядюшка.

— Да погодь ты, сам могу идти, — начал отпихивать я его.

— О, проход открылся, — донесся до меня возглас одного из рабочих.

— Слышал, давай посмотрим, — взыграло ко мне любопытство, я наконец вырвался из цепких пальцев дядюшки и рванулся на голос.

— Какой проход открылся? — забежал я в ближайший зал.

— Так, вон на, — махнул один из рабочих в сторону прохода, что раньше был завален камнями, но толчки их растрясли и камни скатились.

— Дай сюда, — выхватил я у одного из сторожей, что догнал меня, факел и полез в проход. Все-таки было любопытно посмотреть, что скрывали пещеры. Да и кто не мечтал в детстве найти чего-нибудь эдакого.

— Андрей, стой, — раздался возглас дяди, но я успел шмыгнуть в проход и замер на месте, освещая его чадящим факелом.

Там лежало тело, все высохшее, в какой-то броне и шлеме, в руках же у него было два каких-то предмета.

— Находка, однако, — пробормотал я, тут рядом появился дядя, вновь ухватил меня за плечо и потащил на выход.

— Да стой ты, глянь, чего нашел, — крикнул я, сопротивляясь и указывая на тело. — Не убегу я!

И дядя замер, оглянувшись, с ужасом и страхом посмотрел на тело, я же, вырвавшись, шагнул к мертвецу, аккуратно разглядывая то, что у него было в руках.

Мои брови взлетели вверх от удивления, когда я понял, что это.

Глава 21

Глава 21

— А ну пойдем, князюшка, — вновь ухватил меня дядя за плечо, не давая рассмотреть как следует.

— Да, дядя, отпусти, — начал сопротивляться я и размахивать факелом, — вот только ни мои уговоры, ни сопротивление действия не возымели, и дядя продолжил тащить меня к выходу.

— Чего там у вас-то? — В проход заглянули Федотко и Иван Степурин, заодно еще больше освещая галерею факелами.

Дядя же Олег, скривившись, отпустил меня. Не дело это, княжеское достоинство позорить перед посторонними, я же, получив свободу, вновь рванул к телу.

— Посветите мне! — Всучил свой факел дяде и принялся внимательно рассматривать тело.

Почивший был облачен в доспех, но не в привычную мне кольчугу или тегиляй, а во что-то более тяжелое. Грудь была в небольших пластинах, скрепленных между собой, как чешуйки у рыбы. Между пластин была видна застрявшая стрела с обломанным древком.

«Ламилярка», — осенило меня, и я посмотрел на лицо мертвеца. Оно