Восхождение - Алим Онербекович Тыналин

— Превосходно, Леонид Иванович, просто превосходно, — он указал на графики. — Молодые люди действительно талантливы. За три недели мы прошли путь, который в американской лаборатории занял бы месяцы. Особенно впечатляют результаты Карчевского по полимеризации.

Я кивнул, рассматривая графики. «Специальный сектор» создан для разработки новейших технологий переработки нефти, от каталитического крекинга до синтеза полимеров.

По сути, мы внедряли здесь технологии, которые в моей реальности появились лишь в послевоенный период. И делали это под видом обычных научных исследований.

— Кстати, Борис Ильич обещал сегодня принести новый катализатор, — сообщил Ипатьев. — Говорит, что подготовил его «в час Меркурия под восходящей Венерой». — Академик слегка улыбнулся. — Странный человек, но, несомненно, гениальный химик.

В этот момент дверь лаборатории распахнулась, и на пороге возник Вороножский собственной персоной. За ним по пятам следовал Архангельский с большим тубусом для карт и планшетом полевого геолога.

— А вот и мы! — провозгласил Вороножский, воздевая руки. — И мы принесли то, что изменит историю нефтехимии! Знакомьтесь, это Николаус Второй! — он протянул вперед маленькую стеклянную колбу с серовато-зеленым порошком. — Пятиокись ванадия с примесью молибдена и лантана, активированная при строго определенном положении звезд!

Архангельский, явно привыкший к выходкам эксцентричного химика, только с улыбкой покачал головой и обратился ко мне:

— Леонид Иванович, я принес детальную карту маршрута экспедиции и смету расходов. Когда сможете просмотреть?

— Прямо сейчас, — я указал на свободный стол в углу. — Садитесь, покажите, что у вас получилось.

Архангельский расстелил большую карту Волго-Уральского региона, испещренную пометками, стрелками и условными обозначениями.

— Вот основной маршрут, — он провел пальцем по красной линии. — От Ромашкино на юго-восток, через весь перспективный район. Здесь, у деревни Туймазы, планируем организовать временную базу и провести более детальное исследование. Затем движемся дальше, в Башкирию.

Я внимательно изучал карту, мысленно сопоставляя ее с теми знаниями о месторождениях региона, которые помнил из своего прошлого. Нужно так скорректировать маршрут экспедиции, чтобы охватить все ключевые точки, но при этом не вызвать подозрений своей «необъяснимой» осведомленностью.

— А что насчет этого района? — я указал на точку западнее намеченного маршрута, притворяясь, что просто интересуюсь.

Архангельский пожал плечами:

— Не очень перспективный участок, по предварительным данным. Равнинный рельеф, отсутствие характерных геологических структур на поверхности…

— И все же я бы рекомендовал включить его в маршрут, — сказал я, зная, что именно там расположено Шкаповское месторождение, еще один нефтяной гигант, который будет открыт в моей реальности лишь через десятилетие. — Некоторые особенности микрорельефа указывают на возможные подземные структуры. К тому же, там есть упоминания местных жителей о «горючей воде» в колодцах.

Архангельский с уважением посмотрел на меня:

— Если вы настаиваете, включим. Ваша интуиция уже не раз себя оправдывала.

В это время со стороны лабораторных установок раздался возбужденный возглас. Вороножский, нарушая все правила безопасности, лихорадочно смешивал какие-то реактивы в большой колбе, одновременно что-то бормоча себе под нос.

— Борис Ильич, что вы делаете? — встревоженно спросил Ипатьев, поднимаясь с места.

— Тсс! — шикнул на него Вороножский. — Не мешайте! Николаус подсказал мне гениальную идею. Сейчас мы ускорим активацию катализатора в десять раз!

Он сыпал серовато-зеленый порошок в колбу с прозрачной жидкостью, одновременно нагревая ее на спиртовке и что-то нашептывая. Молодые сотрудники лаборатории с интересом наблюдали за процессом, хотя некоторые выглядели обеспокоенными нарушением протокола.

— Сейчас, сейчас… — бормотал Вороножский. — О, великий Гермес! О, мудрый Парацельс! Помогите вашему недостойному последователю! Николаус, ты чувствуешь это? Энергия преобразования, великая сила трансмутации!

Жидкость в колбе начала менять цвет, постепенно приобретая глубокий синий оттенок с фиолетовым отливом. Вороножский торжествующе поднял колбу:

— Готово! Активированный катализатор! Теперь проверим его на модельной реакции.

К моему удивлению, несмотря на странный ритуал и нарушение всех возможных научных протоколов, эксперимент Вороножского дал отличные результаты. Когда катализатор добавили в модельную смесь углеводородов, имитирующую нефть, степень конверсии тяжелых фракций в легкие составила почти семьдесят процентов.

Невероятный результат для тех технологий, которые существовали в начале тридцатых годов.

— Потрясающе, — признал Ипатьев, изучая результаты анализа. — Борис Ильич, если отбросить всю эту мистику с созвездиями и заклинаниями, вы создали революционный катализатор. Это прорыв в нефтехимии.

Вороножский гордо выпятил грудь:

— Конечно, прорыв! Николаус никогда не ошибается. Созвездия всегда подсказывают правильный путь! Сегодня Юпитер в соединении с Сатурном, идеальное время для синтеза новых материалов!

Я не стал разубеждать эксцентричного гения. Если его методы, какими бы странными они ни казались, приводят к нужным результатам, пусть продолжает работать в своем стиле. В конце концов, в истории науки известно немало случаев, когда важнейшие открытия делались самыми необычными путями.

— Борис Ильич, — обратился я к химику, — как вы оцениваете возможность промышленного внедрения вашего катализатора? Сможем ли мы масштабировать процесс для заводских условий?

Вороножский на мгновение задумался, погладил свой крючковатый нос:

— Для этого нужно будет уточнить астрологические расчеты… — пробормотал он, но, заметив мой скептический взгляд, быстро добавил: — То есть, я хотел сказать, нужно оптимизировать процесс синтеза. В принципе, при правильном подборе оборудования и условий, мы сможем наладить производство до ста килограммов катализатора в месяц. Этого достаточно для перерабатывающей установки средней мощности.

— Отлично, — удовлетворенно кивнул я. — В таком случае, подготовьте детальное описание процесса и требования к оборудованию. Мы начнем строительство опытной установки каталитического крекинга на Ново-Бакинском заводе уже в следующем месяце.

Ипатьев поднял на меня недоуменный взгляд:

— Так скоро? Обычно от лабораторных испытаний до промышленного внедрения проходит несколько лет. Нужны многочисленные проверки, испытания, сертификации…

— У нас нет этих нескольких лет, Владимир Николаевич, — твердо ответил я. — Стране нужен высококачественный бензин для авиации уже сейчас. Каждый месяц промедления — это отставание в технологической гонке, которую мы не имеем права проиграть.

Упоминание о военных нуждах подействовало. Ипатьев, сам бывший генерал царской армии, прекрасно понимал важность технологического превосходства для обороноспособности страны.

— В таком случае, мы ускорим работу, — сказал он. — Но все же необходимо провести хотя бы минимальный цикл проверок безопасности. Катализаторы на основе ванадия могут быть токсичными.

— Безусловно, — согласился я. — Безопасность на первом месте. Но все процессы должны идти параллельно, без бюрократических задержек.

Следующий час мы провели, обсуждая технические детали проекта. Ипатьев и Вороножский,