Долина Зерпентштайн - Саша Левашов

– Верно. Всё ради искусства… – В глазах Клотильды блеснула ярость.

Она забрала со стола внушительную кувалду и бросилась к ближайшему горельефу.

Бах! – осколки камня брызнули во все стороны. Бах! – Клотти снесла ещё одну свою голову! Разъярённая ордфрау била снова и снова, пока наконец не раскрошила своё изваяние в пыль.

Вспоминая бой со слугами, Бернар снял с плеча аркебузу, но мальтеорус положил руку на дуло, опуская его.

– Ганс, раз она держит молот, значит, пуля её сразит! – прошептал полуэльф.

– Нет…

– Ты никогда не любил меня такой, какая я есть! – пронзительно орала Клотильда, громя стены пещеры, изображавшие её. – Старый дурак! Ты всегда жил прошлым! Ты и сейчас живёшь прошлым!

О, горькая ирония: творения кюнстнера гибли под ударами его собственного инструмента. Гнев графини грохотал могучим громом, эхом бил по своду, а ненависть её, получив наконец волю, не знала предела! Старый гном смотрел на происходящее огромными глазами, разинув рот от ужаса и изумления.

– Это ты виноват во всём! – кричала Клотильда, круша красоту. – Ты, и только ты!

– Снова ты за старое?! – Оддбьорг тоже вскипел. – Как же я ненавижу эти твои сцены! С тобой невозможно жить! Каждое мгновенье тебя швыряет то в одну крайность, то в другую!

– Ганс, – шептал Бернар. – Они уже не помирятся, поверь! Надо стрелять сейчас, пока она…

– Нет! – яростно сипел эрудит, вцепившись в аркебузу.

– Ты предал меня! – Клотильда решила уничтожить буквально все изваяния в пещере. – Ты предал мой род! Ты ушёл из моего дома – нашего дома – в эту дыру! Ты столько раз приходил чинить чёртовы развалины – и ни разу не остался! Даже на его день рождения!

– Кто бы говорил! Как будто ты ко мне хоть раз пришла!

Пещера наполнилась каменной крошкой. Клотильда стояла в облаке серой взвеси и, тяжело дыша, с ненавистью смотрела на своего Одди.

– Ты холодное, бесчувственное чудовище! Посмотри, какой я стала! Это всё из-за тебя! Я отправляла к тебе путников, забредавших в долину, чтобы ты мог выстудить их души! Я обращала в камень тех, кто отказывался идти! Я поплатилась за это жизнью, когда те думкопфы пришли убивать «злобную горгону». И ты не можешь даже признать, что прежнюю меня не вернуть!

– Хватит, надоело! – взревел гном. – Больше не желаю тебя видеть!

Хозяйка долины закричала в бессильной злобе:

– Ах так! Будь по-твоему, больше не увидишь. Оддбьорг Бергхоф, граф фон Зерпентштайн, – снаружи пророкотал могучий гром, – я подаю на дворянский развод! Суд устроим в замке на закате. И принеси Хаймунду подарок, у него сегодня день рождения!

Оддбьорг ничего ей не ответил, хотя она явно ждала злой реплики. Его взгляд был холоден, безразличен, жесток. Он молча и спокойно снял с руки обручальный браслет из змеевика и кинул ей в знак развода – для ёрднура этого было достаточно.

– Браслет… Я… – Клотильда неожиданно опешила, но моментально взяла себя в руки. – Ты знаешь, мой браслет в замке. Как придёшь – я его отдам. Ганс, – обратилась ордфрау к эрудиту, – прошу вас ещё об одном одолжении. Как странствующий лектор вы являетесь жрецом Пертиссимуса, а потому наделены священным правом вершить суд. Прошу вас провести наш бракоразводный обряд! А затем захоронить меня. Отдельно от него!

Ганс оторопело кивнул. Клотильда вышла из пещеры, громко хлопнув дверью. Оддбьорга трясло так, что с носа сыпалась каменная крошка. Перепуганная Нисса, разинув рот, наблюдала, как хрупкое семейное счастье, которое они с таким трудом восстанавливали, из-за которого они потеряли Вмятину и Чкта, окончательно разлетается каменной крошкой.

Старый гном рассерженно пнул каменную голову Клотильды. Затем он до хруста сжал кулаки. Потом звучно проскрежетал зубами. После чего вдруг обернулся к первопроходцам с совершенно бесстрастным выражением лица:

– Друзья. Прошу вас, исполните мою последнюю волю.

– Что на этот раз? – зло спросила Нисса.

– Я приду на ваш суд, чтобы снять с себя брачную клятву Акмэ. А затем похороните меня в каирне на склоне Снакфьелль. Подальше от этого проклятого замка.

Снаружи царил всё тот же мороз, уже порядком всем осточертевший. Первопроходцы пребывали в глубоком унынии: погиб Вмятина, чуть не умерла Нисса, неизвестно, что с Чктом, – и все усилия пошли насмарку из-за того, что Клотильде не понравились горельефы Оддбьорга. Мечты о том, что скоро призраки помирятся и смогут спокойно отойти в Тот мир, рассеялись, как пар от дыхания на лютом морозе. Время тоже таяло на глазах, и в воздухе повисло невысказанное сомнение, что друзьям вообще удастся усмирить мятежные души супругов до наступления месяца Нуи, то есть до завтрашнего дня. Что будет, если они опоздают?

Ганс рассказал друзьям свой сон, где общался с Клотильдой, умолчав, правда, о второй концессии.

– Дьофулица поведала тебе во сне, что спасла Чикта, и мы должны в это поверить? – Скепсис Ниссы чуть ли не из ушей лился.

– Она обещала отдать его после того, как мы освободим её, – ответил магус. – Такие обещания священны. Она не стала бы его давать, если бы он не был жив.

– О да, дьофулица даёт священный лофатак! – съязвила гнома.

– Думаете, если они с Оддбьоргом разведутся, то смогут попасть в Тот мир? – спросил Бернар.

– Вероятность высока, – задумчиво ответил Ганс. Благодаря работе Ниссы он чувствовал себя гораздо лучше и почти уже не хрипел. – Если брачная клятва утратит силу, то проклятье разрешится. Они сами готовы к похоронам – на этом всё и закончится. В противном случае…

– Не хотелось бы их убивать! Навсегда исчезнуть – что может быть хуже?.. – Бернара аж передёрнуло.

– Да, такой исход чудовищен. Я уже объяснял, что…

– Да-да, души нельзя уничтожать, – перебил полуэльф. – Пожалуйста, не начинай снова свои лекции.

– Вы что, до сих пор не поняли? – спросила Нисса почти раздражённо. – Они не собираются ни мириться, ни разводиться. Они с нами просто играют. Выматывают!

Утром гнома напилась макового молочка, потому теперь даже могла идти сама.

– Типа как собаки загоняют дичь? – догадался Бернар.

– Вроде того, – кивнула Нисса. – Я поняла это ещё в руднике, а в пещере Оддбьорга убедилась. Он специально нас туда послал, чтобы мы отчаялись! И потом ему ничего не стоило убить нас с тобой. Но он вместо этого ждал, пока Ганс умрёт от холода… и… и пытался нас заморозить! Он питается душами тех, кто отчаивается и замерзает в долине. А если сразу убить, то души ускользнут в Тот мир.

– Так и есть, – нахмурился мальтеорус. – У каждого сатира есть особый путь, которым он должен убить жертву, чтобы сожрать её