Эмбрион - Эдуард Сероусов

– Да, – она не видела смысла отрицать очевидное. – Но это не обычная беременность, Анна.

– Я знаю, – тихо ответила Анна. – Он… особенный.

Елена застыла.

– Откуда ты знаешь, что это "он"?

– Я видела его во сне, – Анна смотрела на неё без тени сомнения или смущения. – Маленький мальчик с глазами, которые видят слишком много. Он показал мне институт, людей вокруг тебя, опасность, – она сделала паузу. – И он показал мне тебя, ищущую путь в лабиринте возможностей.

Елена почувствовала, как холодок пробежал по спине. Сознание её ребёнка действительно установило контакт с Анной, использовав её более восприимчивую, интуитивную природу как канал коммуникации.

– Ты мне веришь? – в голосе Анны прозвучала нотка старой неуверенности, отголосок их прошлых конфликтов, когда Елена отвергала "ненаучные" прозрения сестры.

– Да, – искренне ответила Елена. – Более того, я могу объяснить, что происходит, – она наклонилась ближе и понизила голос. – Я участвую в эксперименте по ускоренному эмбриональному развитию. Технология, основанная на квантовых принципах, позволяет значительно ускорить процессы клеточного деления и дифференциации.

– Как долго ты беременна?

– Пять недель. Но плод развивается с такой скоростью, что соответствует примерно четвёртому месяцу обычной беременности.

Анна не выглядела шокированной или недоверчивой. Она просто кивнула, как будто подтверждая информацию, которую уже каким-то образом знала.

– И его сознание тоже развивается быстрее, – сказала она. – Не просто быстрее – иначе. Он видит вещи, которые обычные люди не видят.

– Да, – Елена чувствовала странное облегчение от возможности говорить так открыто. – Он воспринимает вероятностные линии – возможные будущие, расходящиеся от каждого момента времени. И он может коммуницировать со мной напрямую, через что-то вроде квантовой запутанности наших нейронных сетей.

– А теперь он коммуницирует и со мной, – задумчиво произнесла Анна. – Интересно, почему.

– Возможно, потому что ты моя сестра – генетически близкий человек, – предположила Елена. – Или потому что твой разум более… восприимчив к нестандартным формам восприятия.

Анна слабо улыбнулась, в её глазах мелькнул отблеск старой обиды.

– Ты имеешь в виду, потому что я "иррациональная" и "ненаучная"?

– Нет, – Елена покачала головой. – Я имею в виду, что твой разум меньше ограничен конвенциональными парадигмами восприятия. И сейчас я вижу, что это может быть преимуществом, а не недостатком.

Между сёстрами повисла хрупкая, но искренняя тишина – момент примирения, рождённый из экстраординарных обстоятельств.

– Лена, – наконец сказала Анна, её голос стал серьёзным. – Он в опасности. И ты тоже.

– Я знаю, – Елена быстро оглянулась, убеждаясь, что никто не подслушивает. – Институт контролируется людьми, которые видят в этом эксперименте нечто большее, чем научный прорыв. Особенно один человек – Сергей Кузнецов, директор безопасности. Я не знаю его истинных мотивов, но подозреваю, что они связаны с военным или стратегическим применением технологии.

– Дело не только в этом, – Анна положила руку на стол, почти касаясь руки Елены. – В моём сне я видела нечто большее. Катастрофу. Разрыв в ткани реальности. И твой ребёнок был в центре этого разрыва – не как причина, но как… катализатор.

Елена почувствовала, как внутри неё нарастает тяжесть. Ребёнок показывал Анне те же образы, те же предупреждения, что и ей.

– Он говорил мне об этом, – тихо подтвердила она. – О серии технологических катастроф, которые начнутся примерно через семь месяцев – к моменту, когда должны наступить роды. О технологии, вдохновлённой его собственным сознанием, которая каким-то образом нарушит барьер между квантовой потенциальностью и макроскопической реальностью.

– Ты должна уйти оттуда, Лена, – настойчиво сказала Анна. – Забрать ребёнка и исчезнуть.

– Не так просто, – Елена покачала головой. – Во-первых, я под постоянным наблюдением. Во-вторых, сам ребёнок зависит от технологии института – его развитие поддерживается специфическими условиями, которые сложно воспроизвести вне лаборатории. И в-третьих… – она сделала паузу, собираясь с силами, чтобы высказать самую тревожную часть. – В-третьих, существует вероятность, что единственный способ предотвратить катастрофу – это прервать беременность.

Анна отшатнулась, в её глазах мелькнул шок.

– Нет, – решительно сказала она. – Это не может быть единственным путём.

– Он сам показал мне эту вероятностную линию, – Елена чувствовала, как слёзы подступают к глазам. – Линию, где его рождение не происходит, и катастрофа отсрочена, если не предотвращена полностью.

– А другие линии? – требовательно спросила Анна. – Должны быть другие возможности.

– Есть, – подтвердила Елена. – Линия, где он рождается и каким-то образом помогает человечеству адаптироваться к трансформированной реальности. Но эта линия гораздо менее стабильна, менее предсказуема. И требует прохождения через саму катастрофу, с неизвестными последствиями для миллионов людей.

Анна долго молчала, обдумывая услышанное. Когда она заговорила снова, её голос был тихим, но уверенным.

– Я не верю, что его предназначение – не существовать, Лена. Если бы это было так, зачем вообще эта беременность? Зачем эти способности? Зачем эта коммуникация с тобой, со мной? – она покачала головой. – Нет, должен быть другой путь. Путь, который мы ещё не видим.

Елена почувствовала странное облегчение от этих слов. Часть её, материнская часть, отчаянно хотела верить сестре, хотела найти путь, который позволил бы её ребёнку жить, не обрекая мир на хаос.

В этот момент она ощутила знакомую тёплую волну внутри себя – сознание ребёнка активизировалось, но на этот раз ощущение было иным, более интенсивным, почти… настойчивым.

И тогда пришло сообщение – не просто образы или концепции, а чёткая, структурированная мысль, формирующаяся непосредственно в её сознании:

"Я катализатор. Моё рождение инициирует последовательность. Я не должен существовать, но я должен."

Елена застыла, парализованная противоречивостью этого утверждения. Она увидела, как Анна тоже замерла, её глаза расширились – очевидно, она каким-то образом разделяла этот момент коммуникации.

"Моё сознание, усиленное процессом ускорения, создаёт паттерн, который позже будет воспроизведён технологически. Эта технология нарушит барьер между вероятностным и действительным, между потенциальным и актуальным."

Сообщение продолжалось, становясь всё более сложным, многослойным, почти невыносимым для обычного человеческого восприятия.

"Но только я обладаю пониманием, необходимым для навигации через трансформированную реальность. Потому что я существую одновременно в обоих состояниях – как потенциальность и как актуальность."

Елена почувствовала, как её сознание расширяется, пытаясь вместить масштаб этой информации. Она видела, что Анна тоже испытывает нечто подобное – её сестра сидела неподвижно, с полузакрытыми глазами, полностью погружённая в момент коммуникации.

"Парадокс моего существования не может быть разрешён в рамках линейной причинности. Я одновременно причина и решение, угроза и спасение."

Затем последовал поток образов – технологические системы, выходящие из строя по всему миру; странные феномены, нарушающие законы физики; паника и хаос; но также новые формы понимания, новые способы взаимодействия с реальностью, новые пути эволюции человеческого сознания.

"Выбор не между