Геном хищника - Евгений Александрович Гарцевич

взмахов, вспугнул тишину свистом петли. То, что доктор прописал, ещё бы вторую пару рук. Тьфу, тьфу и ещё раз тьфу, надеюсь, такой опции у шакраса нет, и местные высшие силы сейчас меня не услышали.

Несмотря на очевидную пользу, которую могла дать ловчая палка, прислонил её к стене башни. Сам же, выставив вперёд дробовик, переступил через порог. Погрузился во тьму и, прислушавшись, различил чьё-то тихое присутствие где-то в подвале. Будто кто-то застыл на одном месте, молчит и даже не дышит, но старое неуклюжее тело подводит, переваливаясь с одной ноги на другую.

Я всмотрелся в пыльный хлам, разбросанный по комнате, на ржавые инструменты, висящие на стене. Топор, пила, кирка — пила смутила, а остальное вполне могло считаться и оружием во времена нормальной жизни этой деревни. Что инструменты, что мусор чётко говорили, что ничего полезного я в деревне не найду.

Здесь всё уже давно превратилось в пыль. Но зато на ней отлично смотрелись свежие следы. «Искателя» протащили через комнату и поволокли по лестнице, закручивающейся вниз.

Перевесив двудулку за спину, вынул нож. Оглушительно щёлкнул лезвием и замер, втянув голову в плечи. Раскладное палево какое-то. Как бы я ни любил складные ножи, но надо будет разжиться нормальным тактическим «фиксом».

Звуки, доносившиеся с лестницы, прекратились. Молчун (а судя по данным с радара чуйки, это был он) затих полностью. Я тоже. Всегда знал, что если долго всматриваться куда-то, а ещё и щуриться, то могут белые пятна перед глазами поплыть. Но то, что в ушах начнет белый шум мерещиться — это для меня было в новинку. Даже головой потряс, сбрасывая наваждение, будто уши морскими раковинами обложили.

Я подошёл к ступеньке, спустился, потом шагнул на следующую. Внизу просто какая-то звенящая тишина, которая начинала действовать на нервы. А молчуну хоть бы хны — даже не пыхтит, но хоть опять поскрипывать начал.

Чем ниже я спускался, тем холоднее становилось вокруг. Запахло плесенью, как в старых заброшенных бомбоубежищах. На стенах и ступеньках проступили тёмные пятна растительности, похожей на мох. Пыльные следы, по которым я шёл, исчезли, а на растительности их уже было не видно. Не ощутив предупреждений от шакраса, наступил на мягкое и даже чуть пружинящее покрытие. Ускорился и через пару десятков ступеней вышел на круглую площадку.

Почти в центре, повернувшись ко мне спиной, стоял молчун. Ниже ростом, чем предыдущий, но шире в плечах. Тело выглядело перекошенным, будто где-то позвонки заклинило или диски сместились. Он и стоять нормально из-за этого не мог, всё время заваливался, переступая с ноги на ногу, чтобы выровняться.

Голову он задрал вверх, будто разглядывал что-то очень интересное на потолке. Я присел, засматриваясь на потолок, и увидел нечто, похожее на гнездо, сложенное из веток и замазанное чем-то чёрным. Несколько веток, а, возможно, кусков лиан или верёвок выбились из общей массы и свисали, болтаясь перед молчуном.

А ещё перед ним лежал мёртвый «искатель», и самая длинная лиана покачивалась, уткнувшись в грудь мертвеца. Я сначала не понял, что она делает, но потом раздался чавкающий звук, а кусок лианы возле тела расширился, будто что-то в себя впитал. И эта масса, как на лифте, поехала вверх внутри… Лианой уже язык не повернулся это назвать, скорее, шланг или хобот, подключённый к насосу внутри гнезда.

Когда содержимое достигла верха, гнездо засветилось слабым бледно-жёлтым светом и расширилось. До этого тёмные стенки растянулись, и на просвет стали видны силуэты мельтешащих внутри мелких гадов. Голодных и агрессивных по отношению друг к другу.

— Приятного аппетита, — прошептал я, кивнув и спиной поднимаясь по ступенькам на фиг из этой башни. — Кушайте, кушайте…

Вернулся через минуту, в одной руке — топор, в другой — канистра с бензином. Размахнулся, рубанув боковым ударом молчуна по голове. Попал ровно туда, куда и целился, прямо в стык челюстей. Не стал разглядывать, куда вылетела «вставная челюсть» и на сколько частей разлетелась. Туда же кинул и испачканный топор и начал щедро поливать всё бензином. Молчуна, «Искателя» и особенно плотно хобот, который явно успел засосать то, что вылилось на фанатика. Шланг взбесился, начал слепо хлестать по стенам. А я уворачиваться и плескать бензин на потолок и на стены. Потом и пустую канистру туда метнул, кинул спичку и бросился вверх по лестнице.

— Пофиг, что палево, — прошептал я, закрывая за собой дверь. — Но такое счастье за спиной не нужно. Подходим по двое…

Последнюю фразу я уже сказал не себе, а сразу трём молчунам, появившимся на главной дороге. Тоже низкие и широкоплечие, в лохмотьях, через которые проглядывалось кожа и кости. Кости выпирали, а кожа приобрела эффект то ли пергамента, то ли мумификации.

Двигались они бесшумно. Если и скрипели потёртыми протрузиями, то за спиной у меня уже тоже трещало. Ещё и в дверь кто-то ударил, обдав горячим воздухом. Живучий труп, однако. Я подпёр дверь, дав ей время немного погореть, и когда дистанция для стрельбы стала более чем уверенной, выстрелил в челюсть первого молчуна.

Его голову мотнуло в сторону, а обратно он повернул уже только остатки черепа. Лоб и стёсанный выстрелом нос, а в глубине голый позвоночник с ошмётками кожи по бокам. Остатки черепа, видать, перевесили, молчун кивнул и рухнул на землю. А я тут же выстрелил во второго, даже с лучшим результатом — башню снесло полностью. Я закинул двудулку на плечо и схватился за шест с петлей.

Подхватил и крутанул, зацепив молчуну по лбу. Отбросил его и сразу же накинул петлю на шею, отталкивая его. Сам отлип от дымящейся двери, прыгнул в сторону, вместо себя протащив молчуна. И впихнул его в развалившуюся дверь, практически в объятья ещё горевшего зомби. Точнее, уже догорающего, тот вывалился и обвис на своём же собрате. Но я всё равно поднажал, зафиксировал в проходе и одной рукой перезарядил двустволку. Потом направил её вдоль шеста, как по направляющей и дважды выстрелил, контроля обоих.

— Ну, теперь уже точно все знают, что мы пришли, — я бросил шест, спокойно перезарядился. — И пришли с огнём и дробью, так что, кто не спрятался, шакрас не виноват…

Я вышел на дорогу и выстрелил в молчуна, кинувшегося из-за угла следующего дома. Первый выстрел в ноги, второй в макушку. Может, второй и лишний был — у него вместе с ногами, будто землю из-под них выбило, хлопнув мордой по остаткам брусчатки. Перезарядился и вдолбил нового молчуна обратно в дом, как