Уходя, закройте двери - Екатерина Соболь

надеюсь, запутанность картотеки их на этом пути немного задержала. У Гудвина есть и свои приборы исследования артефактов, но это все дело небыстрое, а без точного понимания, что делает конкретный артефакт, он бесполезен.

Мы с Антоном переглянулись, думая об одном и том же. Похоже, никто в этом мире не поступал так, как я делала уже два дня: не использовал артефакты без малейшей уверенности, что будет.

– Узнаем только на месте, – продолжал Павел Сергеевич. – Я отведу вас туда, проверю по картотеке. Если найдется нужный артефакт, проверим ячейку с ним – и будем надеяться, что он на месте.

И никаких цифровых онлайн-архивов… А в моем мире наверняка можно было бы такое проверить, не выходя из-за компа!

– Хранилище прямо в здании Стражи, картотека там же, – вставил Антон. – Быстрее всего пройти через главный вход, но безопаснее – в один из боковых. Предлагаю безопасность.

– А я предлагаю ворваться в центральный холл и крикнуть, что это ограбление! – воскликнул Вадик. – Ладно, шутка. По клановцам сегодня видно было, что Гудвин после встречи с трюкачкой устроил им головомойку. Они такие злющие, как будто у самих поджилки трясутся. Лучше их не доводить.

Павел Сергеевич встал и охнул: на этой табуретке у кого хочешь спина заболит. Белла сказала, что поможет всем собраться, и пошла в комнату, тяжело опираясь на костыль. Мне собирать было нечего, и я осталась на кухне уничтожать бутерброды. Небо за окном затянули облака, но солнце все равно просвечивало сквозь них. Какие же тут летом бесконечные дни!

– …Если это ловушка, так и скажу: «А я говорил!» – услышала я через стену голос Вадика и насторожилась. Так вот куда все ушли: совещаться без меня. – Да, она зайка, но теперь-то выясняется, что ее отец не только главный городской мафиози, он еще, может, и первую дверь открыл! Уж прости, даже в сказках злодеи любят своих доченек. А в реальности вообще покупают им бриллианты и крутые тачки.

Стены в этой квартире были тонкие – я услышала, как Вадик раздраженно выдохнул и продолжил:

– Мне кажется, она просто хочет пробраться в хранилище артефактов. Павел Сергеевич его откроет, трюкачка позовет своего папашу, и нас грохнут. Вот как все будет, помяните мое слово. Антоха, ты сам зимой говорил, что она расчетливая, хитрая и любит денежки!

– Это было в первый день знакомства, – сказал Антон. – А теперь Гудвин хочет убить ее. Отцы так не поступают.

– Сказал тот, у кого отца нет и не было.

– О да, ты-то эксперт по отцам. Напомни, за сколько твой продал тебя Страже?

На этом обмене оскорблениями оба, похоже, исчерпались и вышли в прихожую. Я быстро допила чай. Недоверие Вадика меня не обидело – на его месте я бы тоже себе не верила.

Когда мы вышли на улицу, оказалось, что погода испортилась окончательно. Промозгло, холодно, ветер с ног сбивает, но солнце по-прежнему ухитряется тускло подсвечивать облака. Антон сел за руль, Вадик мгновенно залез на переднее сиденье, будто хотел показать и мне, и Павлу Сергеевичу, кто тут главный. Павел Сергеевич покорно забрался назад, я устроилась рядом и натянула на ладони рукава толстовки, чтобы согреть свои ледяные лягушачьи лапки. Антон глянул на меня в зеркало заднего вида, полез в бардачок и бросил мне тканые перчатки для работы в саду.

– Больше ничего нет, – сказал он. – Пока печка прогреется, мы уже доедем.

Я натянула перчатки. Как ни странно, стало полегче.

– Они все в земле. Что ты ими делал?

– Закапывал свою гордость? – Вадик пихнул его в плечо. – Антон, соберись и мотор заводи!

Антон стартанул с места так резко, что Павел Сергеевич, которому явно нечасто приходилось с ним ездить, попытался пристегнуться ремнем безопасности. Ничего не вышло: машина была такой старой, что ремень ему не покорился.

– Я запомню эту поездку. Особенно если она будет последней в жизни, – сказал Вадик.

Антон включил аудиокнигу и вывернул звук на полную громкость.

Мы остановились в переулке напротив Стражи, и в очередной раз стало ясно: без трюкачей, закрывающих двери, город долго не протянет. На этой стороне проспекта высилось мрачное темно-красное здание, и в одной из его комнат за последние сутки явно появлялась шаловливая дверь. Ее уже кто-то закрыл, но трещина на фасаде и осыпавшийся угол здания теперь долго будут о ней напоминать.

– Как символично, – сказал Вадик. В его присутствии Антон всегда становился молчаливым и мрачным – то ли привык, что тот говорит за двоих, то ли правда настолько ему завидовал. – Клану теперь из всех окон на это смотреть. – Он всем телом развернулся ко мне. – Трюкачка, скажу честно: не верю я тебе. Будь у меня всесильный папочка, я бы не тусовался с какими-то лузерами. Извините, Павел Сергеевич, но это правда!

– Может, сюда глянете? – спросил Антон и ткнул пальцем в сторону здания Стражи. – Столько машин на парковке – встать негде. Гудвин что, всех своих сюда подтянул? Это усложняет дело. С другой стороны, Юсуповский раздолбали, так что куда им деться…

– Так, а план был просто войти и надеяться, что они не заметят? – спросил Вадик.

– Ну, теперь уже нет, – ответил Антон. – Вход в хранилище находится на перроне. Павел Сергеевич, а другого нет?

Я и забыла, что здание Стражи раньше было вокзалом – внутри об этом не так уж много напоминало. Тут есть прямо… перрон?!

– Есть вход через Императорский павильон, – безмятежно ответил Павел Сергеевич, который, кажется, обрел дзен. – Но поверьте, он закрыт не зря. Я пару раз заходил, и там творятся странные вещи. Вроде как в нашей комнате для писем.

И тут я кое-что вспомнила:

– Вадик, помнишь, я спросила тебя про Юсуфа, который письмами занимается? А ты сказал, что не знаешь его. Как это возможно? У вас в здании не так уж много народу.

Антон с Вадиком переглянулись.

– Письмами занимается комната с письмами, – вздохнул Антон. – Там никто не работает, это место живет своей жизнью. Туда относят письма, а дальше они сами себя по какой-то непонятной системе сортируют. Если недавно попадался артефакт, о котором кто-то просил, эти письма часто оказываются наверху стопки, но не всегда. У комнаты свои представления о том, что срочно, а что нет. Ребята из отдела изучения артефактов пробовали распределять артефакты сами, наплевав на это все, – фигня получается. Комната все знает, лучше ей верить.

– Но я видела человека, который там работает! И в феврале, и сейчас. Смуглый, седой, милый такой. Он читает все письма, даже предложил мне свое написать!

Все трое переглянулись