Справочник существ община г. Тальска - Анна Александровна Никода

А что может быть? Соображалось почему-то очень плохо, казалось, даже воздух стал густым, плотным и чтобы сделать вдох приходилось прикладывать усилия. Может быть, не так уж и не права она была, предполагая, что Левин разводит у себя каких-то экзотических животных? А если эти животные не экзотические, а просто… дикие? Волки, например? Можно ли волка приручить? Тогда получается, что Мирча об этом знает? И… и бабушка тоже⁈

Соня чувствовала, как сходятся, словно паззл, детали головоломки. Она еще не знала зачем это нужно Левину, не знала, собственно, ничего конкретного, но догадки слишком хорошо ложились на имеющуюся у нее информацию и чем больше она об этом думала, тем больше понимала — рассказывать о них никому нельзя. Если знает Мирча, знала бабушка — то тетка Тома наверняка в курсе, ведь именно к ней Левин приезжал с чем-то, накрытым тканью в багажнике!

Стоп.

В вихре выстраивающихся логических цепочек неожиданно возникла брешь. Мирча сказал — идти к щенку. Тогда получается какая-то глупость, словно бы Черных стал с волками разговаривать. Или, может быть, это какой-то код?

Так и не придумав больше ничего путного, Соня осторожно вернула банку на место и быстро пролистала календарь. Со смерти бабушки прошло три недели. Полнолуние близко — а значит, Левину понадобится его лекарство и он придет к ней.

Она еще раз посмотрела на календарь и поняла, что облава тоже была назначена не случайно — все же Мирча действительно пытался решить проблему «своими способами»? На чьей же он стороне?

Взбудораженная, она попыталась было вернуться к травам, но сосредоточиться больше не смогла. Словно пчелиный рой, мысли, догадки, картинки из прошлого жужжали в ее голове, слепо бились в череп, вызывая головную боль. Образы прошлого то и дело вспыхивали, будто лампочки в темноте — вот тетка Тома скачет посреди ночи по огороду, голая, только ноги у нее будто и не ноги, а копыта! Или — следующая вспышка — мерцающие красным глаза Бориса, когда она увидела его в больничном коридоре. Навалившийся на нее в тесном пространстве машины Мирча — опухший, скользкий, будто несвежая рыбина, с острыми иглами зубов. На глазах обрастающий шерстью блондин в баре — и видела-то всего миг! Желтые глаза Марка Левина — волчьи глаза, совсем не человеческие, смотрят на нее, словно оценивают…

С каждым таким воспоминанием становилось все хуже, но чем больше она пыталась об этом не думать, тем стремительнее они появлялись, менялись до неузнаваемости, быстрее, быстрее, еще быстрее!

Тонкая струна рассудка с ощутимым звоном хрустнула и распалась, головная боль бильярдным шаром с размаху ударила в виски, носом хлынула кровь и единственное, что она успела сделать, так это выбежать на улицу, в тихие розовые сумерки.

Соню тошнило. Даже не так — выворачивало наизнанку, словно из нее выходило что-то нечистое, лишнее. Мучительными спазмами рвало даже тогда, когда весь обед (и, по ощущениям, вообще вся пища за последнюю неделю) из нее вышел и она упала на колени, хватаясь пальцами за влажную зеленую траву.

— Ну-ну, девочка, — погладили ее по голове. — Ничего, это пройдет. Покровы они, знаешь, всегда с трудом рвутся…

Соня с трудом повернула голову, слезящимися глазами взглянула на склонившуюся над ней тетку Тому. У той вместо носа красовался аккуратный свиной пятачок.

Очередные спазмы сотрясли все ее тело, включая мозг — тот тоже бился в агонии, пытаясь принять новую реальность.

— Ну не могли мы тебе раньше рассказать, — чуть виновато похлопала ее по плечу соседка, выразительно хрюкнув. — Нино клятву взяла, да и не получилось бы ничего, покровы они, знаешь какие прочные? Ну-ка, вставай. Вот так… пойдем.

Она подняла пошатывающуюся и дезориентированную девушку и, поддерживая за талию, довела до крыльца. Там Соня с облегчением села, привалившись к перилам. Мир, словно умытый дождем, казался удивительно ярким. Сочная зелень под ногами, теплое дерево — шершавое, неровное — под рукой, яркие неоново-розовые перья облаков на палевых небесах. Все чувства будто обострились, выдавая слишком яркую картинку.

— Выпей, — тетка Тома в это время сходила в дом и принесла воды. Соня выхлебала кружку залпом и никогда еще обычная вода не казалась ей такой вкусной. Она покосилась на соседку. Свиной пятачок никуда не делся. Впрочем, она ведь и раньше его видела — не появился же он внезапно! Или нет?

— Подумаешь, пятак, — фыркнула небрежно тетка Тома, заметив, куда она смотрит. — Ты остальных еще не видела.

— Ос-стальных? — слабо переспросила Соня.

— Ведьм, — буднично и просто ответили ей. — Ну, чего смотришь? Такие вот мы. Без покровов.

— Покровов? — она определенно понимала отдельные слова, но не общий смысл. Сознание сопротивлялось новой информации, категорически не желая ее принимать.

— Ох, как с вами, неофитами, сложно, — опечалилась тетка Тома. — Покров, это… Даже и не знаю как объяснить. Ну, завеса что ли. Между людьми и… и нами.

— Ведьмами? — Соня могла собой гордиться, голос ее звучал твердо и она не начала глупо хихикать, хотя очень хотелось.

Оказалось, ведьмами дело не ограничивалось. Были еще упыри (Мирчу Владовича ты помнишь…), перевертыши (Марка Левина тоже видела), домовые, русалки и лешие и уйма других тварей. И все они жили в Тальске.

— Тут, понимаешь, какое дело, — видя, что пациент скорее мертв, чем жив, тетка Тома взялась отпаивать ее чаем с малиновым вареньем. Соня завороженно следила за деловитым подрагиванием свиного пятачка. Как ни странно, смотрелся он вполне органично. — Общину ведь Мирча основал, когда русских здесь еще и в помине не было. Так что это, считай, они к нам подселились, а не мы. Ну, это еще в шестнадцатом веке было, давно. Тогда никто и не думал, что до Сибири цивилизация дотянется. Да и сейчас, честно говоря… А, завеса. У людей разум, знаешь, немного по-другому устроен, они очень хорошо игнорируют то, что в их картину не вписывается. Или, может, это колдунство какое, не знаю — завеса всегда существовала. Вот обычный человек мысли не допускает, что, например, у него упырь в соседях поселился, он его и не замечает. То есть, видит, конечно, но как бы… отбрасывает лишнее что ли? Некоторые из людей погибче, конечно, им иногда наш мир открывается.

— Как