Ее имя ярость - Эмили Варга

Вместо этого я кивнула. Он глубоко вздохнул, как будто нуждался в том, чтобы я приняла его слова. Как будто он нуждался в разрешении вернуть этот долг. Я улыбнулась ему, покачав головой:

– Знаете, не обязательно отплачивать кому-то, если вам помогают. Не все является деловой сделкой.

Он резко остановился, и от неожиданности я чуть не споткнулась о собственные ноги.

– Я так не считаю. У всего есть цена.

– Возможно, так считаете вы, но не я. Когда я помогаю людям, я делаю это не из личной заинтересованности.

Если бы Нур была здесь, она бы не смогла сдержать смех, услышав мои слова, но в глубине души я была искренна. Это говорила не Санайя, а Дания. За мою любовь никогда не нужно было платить, даже если за его было нужно.

– Мне кажется, вы не понимаете, откуда я родом, Санайя. Пока я рос, я понял, что у всех есть личная заинтересованность.

– Такая жизнь, должно быть, невыносима. – Я нахмурилась от его слов. – Как вы можете быть по-настоящему свободны, если оцениваете все отношения с точки зрения того, чего они вам стоят?

– О, я не свободен ни в каком смысле этого слова.

– Ну конечно, свободны.

Мы вышли во внутренний дворик под открытым небом, где нас окружали яркие орхидеи и цветы жасмина, от запаха которых можно было задохнуться. Я инстинктивно наклонилась к Мазину ближе, как будто даже в этом теле не могла насытиться им. Мы стояли рядом с большим прудом и смотрели на тигровый лотос, который рос из мутной воды, словно предупреждение. Я взмахнула руками, восхищаясь окружающим нас великолепием, и мои следующие слова не были придуманными. Учитывая, что весь последний год я прожила в настоящей неволе.

– Вы живете во дворце, не в тюрьме. Весь мир у вас под рукой. – Я улыбнулась, надеясь, что улыбка вышла не слишком нервной. – Вы сами виноваты, если предпочитаете чувствовать себя в заточении.

Он приподнял бровь:

– Так ли это? В таком случае мне придется брать у вас уроки свободы.

– Я проделала весь этот путь сюда из северных земель: не существует места, где меня можно было бы запереть.

– Мне это нравится, – тихо сказал он, поворачиваясь ко мне. – Я бы хотел почувствовать… – Он облизал губы, и я взглядом проследила за движением его языка. – Себя незапертым.

– Возможно, я смогу научить вас. – Я старалась сохранять прежнюю мягкость в голосе, но мое сердце бешено колотилось в груди.

Он посмотрел на меня из-под полуопущенных век:

– Возможно.

Мы подошли к парадной лестнице дворца и направились к тонге, ожидавшей нас внизу. Нур стояла у повозки и выглядела совершенно невозмутимой, так что не было похоже, что она только что рыскала по дворцу в поисках секретов.

Я не ожидала ее увидеть, поэтому споткнулась на лестнице и чуть не упала. Мазин протянул руку, чтобы поддержать меня, схватил за предплечье и положил ладонь мне на талию. Его прикосновение было теплым, от него по моему телу прошла волна, как от раскаленного железа.

Мазин уставился на меня сверху вниз, слегка приоткрыв рот:

– Вы в порядке?

– Надеюсь. – Я сжала зубы, пытаясь не обращать внимания на то, что мне не была ненавистна его близость ко мне.

Мне не было ненавистно то, как он посмотрел на меня, когда наши взгляды встретились. Как будто он мог проглотить меня. Как будто он был приговорен к казни, а я была его последней трапезой.

Но он смотрит не на тебя. Он смотрит на Санайю. Эта мысль вывела меня из оцепенения, и я подошла на полшага ближе, достаточно, чтобы увидеть в его темных глазах яркие искорки. От моей внезапной близости его брови взметнулись вверх, но он не отодвинулся, что означало, что я не спугнула удачу – пока.

Несмотря на гнев, несмотря на желание заколоть его до смерти, я обнаружила, что скучаю по этому. Скучаю по нему. По разговорам с ним. По тому, как мы делились друг с другом тем, о чем не рассказывали больше никому. Не попадись в собственную ловушку.

Я посмотрела на Нур, ожидавшую у тонги, и взгляд ее блестящих глаз встретился с моим. Я прочистила горло:

– Я была рада провести сегодня время с вами и вашей сестрой. Надеюсь, со временем вы поймете, что я ни от кого из вас не прошу ничего, кроме дружбы. У меня нет никакой личной заинтересованности, и мне не нужно возвращать никакой долг.

Он наклонил ко мне голову, и мне показалось, что мое сердце застряло где-то в горле и дышать я смогу, только если полностью избавлюсь от него.

– У меня не так много друзей, Санайя. Но я приму вашу дружбу.

Он взял мои руки в свои и прижал их к губам. Они были теплыми и сухими, и было бы ложью сказать, что я испытала отвращение, что единственное, о чем я думала, – это месть. Вместо того чтобы бороться с этим ощущением, я отдалась ему, этому потрескиванию огня под кожей, которого я не ощущала с тех пор, как мы в последний раз были вместе.

Я надеялась, что он тоже это почувствовал. Я надеялась, что его тело помнит мое, как каждый дюйм моей предательской кожи знал его. Я посмотрела на него своими измененными глазами. Он сжал мои руки, и у него перехватило дыхание. Его зрачки расширились, а губы слегка приоткрылись. Он был в моей власти.

Я пошла к тонге, и мои пальцы выскользнули из его, хотя он, казалось, не хотел отпускать меня. Наконец он это сделал, и я отстранилась, наблюдая, как после этого он опустил руку и несколько раз сжал и разжал кулак. Затем я забралась в повозку, оставив Мазина в клубах поднявшейся пыли.

Двадцать четыре

Ранее

Окно моей спальни скрипнуло, а затем с глухим стуком захлопнулось. Я села в кровати, чувствуя, как сердце ухает где-то в животе, и пальцами тут же нащупала под подушкой острие ножа.

На фоне сияющего лунного света четко вырисовывался силуэт. Крик застрял у меня в горле, страх сжимал меня в тисках, пока я не вытащила кинжал. Но что-то помешало мне метнуть его. Что-то знакомое было в этих широких и слегка ссутуленных плечах, в профиле, в котором читалась решительность, в локоне волос, который узнаваемо торчал в странном направлении.

– Маз? – Страх покинул меня, когда я удостоверилась, что это был он, а