Ее имя ярость - Эмили Варга

не налетчик, который вломился в наш дом. Я облегченно вздохнула. Но облегчение резко сменилось гневом. – Что ты делаешь? Я чуть не запустила в тебя кинжалом! Не заставай меня врасплох посреди ночи, я могла убить тебя!

Он шагнул вперед, и я отчетливо разглядела его черты: волосы, будто растрепанные бурей, темные круги под глазами и намек на щетину на подбородке. Его одежда была в полном беспорядке – чего не случалось никогда, – и вместо обычного черно-золотого наряда, который означал, что он принадлежит императору, на нем была простая песочно-коричневая курта со свободными штанами, а к поясу был пристегнут скимитар в ножнах. Его ноги были забрызганы грязью, и он выглядел так, словно пробирался сквозь зыбучие пески, чтобы добраться сюда.

Я скривила губы:

– Ты выглядишь ужасно.

Он издал смешок, которому, судя по всему, удивился сам, как будто не ожидал, что сможет сегодня смеяться. Затем он подошел к кровати, и матрас прогнулся под его весом. Я подвинулась, чтобы дать ему место. Мой пульс участился, причем не от страха. Маз никогда раньше не заходил в мою комнату посреди ночи, и в моем предательском мозгу крутились самые разные предательские мысли.

Как ощущалась бы его кожа под моими пальцами? Будет ли он по-прежнему пахнуть сосной и горным ливнем, лежа рядом со мной? Будет ли мое имя звучать так же, если он шепнет его мне на ухо? Какие вздохи он будет издавать, если я запущу руки в его волосы?

Я выдохнула и вцепилась пальцами в толстое стеганое одеяло на моей кровати. Затем я заставила себя выбросить эти мысли из головы. На таком близком расстоянии он выглядел еще хуже: глаза налились кровью, на подбородке появился синяк, которого я до этого не заметила. Обычно он выглядел безупречно: накрахмаленное шервани, причесанные волосы, лицо такое чистое, что казалось, будто внешние силы не смеют его коснуться. Но изменилось и что-то еще – помимо его внешнего вида. От него исходила какая-то тяжесть, которая давила на всю комнату. Мои глаза сузились при виде синяка. В груди резко поднялся гнев.

– Что случилось? Кто это с тобой сделал? – Мой голос, словно острый нож, прорезал тягостную тишину, но, казалось, это привело его в чувство.

– С чего ты взяла, что что-то случилось? – Взгляд его темных глаз встретился с моим, и луна осветила золотые искорки его радужки.

– Ты выглядишь ужасно, заявился в мою комнату посреди ночи, а это значит, что ты ехал верхом в сумерках через долину в темноте. – Я склонила голову набок, снова разглядывая синяк. – Ты бы этого не сделал, если бы что-то не произошло. Что-то плохое.

Он облегченно вздохнул, но я поняла, что это не было облегчением. Он словно готовился к чему-то. Затем он повернулся ко мне, и на этот раз лунный свет отразился в белках его глаз, подчеркивая их темноту. На мгновение мне показалось, что передо мной не мой Маз, а кто-то более мрачный, более дикий. Кто-то, способный на невероятные вещи. Мой Маз. Эта мысль потрясла меня. С каких это пор я стала думать о нем как о моем Мазе?

– Дани, – выдохнул он мое имя и поднес руку к моему лицу.

Я задержала дыхание, замерев на мгновение, когда мозолистые подушечки пальцев коснулись моей щеки. Что-то сжалось у меня в груди, словно дикая птица, пытающаяся вырваться на свободу. Ястреб, паривший на огромной высоте и совершающий головокружительное падение вниз к своей добыче.

– Скажи мне что-нибудь правдивое. – Слова вышли с глубоким скрипом, словно он глотал песок.

– Что? – Я потрясла головой, избавляясь от мысли о его руке на моем лице.

– Скажи мне что-нибудь правдивое, что-нибудь настоящее. – Он смотрел на меня в упор, в его глазах читалось отчаяние, губы были плотно сжаты, а на челюсти подергивался мускул. – Мне сейчас нужно что-нибудь правдивое. – Он убрал руку с моей щеки, но я все еще чувствовала жар его прикосновения на коже.

– Маз, что происходит? Ты сам на себя не похож.

Он прижался лбом к моему, и мое сердце заколотилось так громко, что я удивилась, как он не опустил взгляд и не посмотрел на его биение сквозь тонкий хлопок моей одежды.

– Вахид убил мою мать.

Я со свистом втянула воздух. Если бы я по-прежнему изо всех сил не сжимала свое одеяло, я бы протянула к нему руку и подарила ему тот человеческий контакт, которого он, похоже, так жаждал. Но наши отношения были не такими. Я даже не была уверена, хотел ли он этого. Но теперь он был в моей комнате, на моей кровати. И смотрел на меня так, будто хотел.

Все рушилось в моем сознании, моем сердце, моих легких. Не то чтобы я не знала, чего хочу, но признание этого могло стоить больше, чем я была готова отдать.

– Маз, мне очень жаль.

– Не делай вид, что удивлена, – сказал он с горьким весельем в голосе. – Ты всегда ненавидела императора.

Я посмотрела ему в глаза:

– Я не удивлена, что он как-то причастен к ее смерти. В погоне за властью он сжигал целые деревни. Когда он нашел тебя, ты не видел, как умерли твои родители. Вахид никогда ничего не делает просто так. Он не бескорыстен, и ты это знаешь.

– Я всегда думал, что он честен со мной. Я всегда думал, что рядом с ним я на своем месте. Да, он хотел верности, но я думал, что он и сам был честен с нами. Я считал, это честная сделка. Я не осознавал, что она изначально была направлена против меня.

Я прикусила нижнюю губу, мой взгляд снова упал на синяк у него на подбородке.

– Как ты узнал?

Что он с тобой сделал?

– Он сказал мне. – Губы Мазина сжались. – После того как я вернулся с севера и не смог подавить там восстание. Этот самодовольный ублюдок рассказал мне все. Что все эти годы он мне лгал. Что он убил ее, когда она пыталась убежать обратно к нам. Что я такой же неудачник, как и она. – Он потер щеку, где был синяк, и я заметила, что в уголке его губы запеклась кровь.

– Он ударил меня, а потом стал подначивать нанести ответный удар. – Маз горько рассмеялся. – Если бы я это сделал, он бы меня выпотрошил. Я видел, как он сжигает людей изнутри. Ему и правда всегда нравилось держать в своих руках всю власть и использовать ее против тех, у кого ее не было вовсе.

Я закрыла глаза, подавляя нарастающий