Плюшевый: глава - Сергей Александрович Плотников

высший ранг, тогда и научит. Но я слышал от отца и мастера Рена, что этот удар можно использовать и на первом ранге, не обязательно на высшем. А первый ранг я надеюсь взять в ближайшие год-два. С одной стороны, я не хочу вызывать большие разрушения, с другой — не могу оставить без внимания такое оружие последнего шанса. Очень может быть, что когда-нибудь я окажусь в такой же тяжелой ситуации, что и вы — и у меня не останется другого выбора.

— Извините, но я тоже не буду вас учить, — выражение лица Боней стало грустным, она покачала головой. — И даже не потому, что я боюсь, что вы используете Черное Солнце безответственно. А потому, что я понятия не имею, как работает этот удар и что он делает! Как я могу учить ему кого-то на таких условиях?

— Вы — и не знаете? — не поверил я. — Как такое возможно⁈

— Очень просто, — усмехнулась Сорафия. — Ему научила меня свекровь. Она была уверена, что в результате этого удара непременно умираешь, убивая одновременно всех своих врагов. И она заклинала меня применять его только в качестве «последнего шанса», как вы и говорите, когда рядом не будет никого из близких. Примеривалась, как бы половчее пожертвовать мною — уже тогда! — она крепче сжала вилку и улыбнулась очень приятной улыбкой. — Именно по этой причине я зажгла Черное Солнце уже после того, как эта достойная дама погибла на моих глазах.

Она замолчала.

Впервые я видел, чтобы Сорафия Боней так откровенно ерничала или проявляла негативные эмоции. Судя по окаменевшему лицу Ясы Керн, для нее эти слова тоже прозвучали откровением! Похоже, Глава Цапель начинает мне доверять — отлично, просто отлично.

— Но вы выжили, — сказал я, чтобы подтолкнуть ее продолжать.

— Выжила, — кивнула Боней. — Чудом. Правда, я подозреваю, что воздействие самого удара Черного Солнца ни при чем. Меня извлекли из-под развалин, и на моем теле не было никаких ран, которые нельзя было объяснить упавшими балками и кирпичами. Однако во всем квартале не осталось никого, кто оказался бы на открытом воздухе и выжил. Причем тел их тоже не нашли. Выжившие имелись — но те, кто прятался в подвале, под лестницей, в иных укрытиях. Возможно, обвалившийся дом не только наградил меня болями в спине, но и спас.

— А как выглядели развалины после этого? — уточнил я. — Не нашли ли каких-то необычных повреждений? Следов, по которым можно установить, как выглядел катаклизм?

— А это нужно спросить у Ясы, — усмехнулась Сорафия. — Я же два месяца провалялась в постели, едва приходя в сознание, и ничего не помню. А вот Ясу привезли из нашей сельской резиденции… когда, через неделю, примерно?

— Да, мастер, — ответила Яса Керн. — Только я сама приехала. Мы знали, что случилось нечто плохое, но нам не говорили, что. Тогда я собрала всех девчонок посильнее, мы заперли надзирательницу — и отправились в Тверн сами. Очень хорошо сделали, потому что без нас остатки резиденции отстоять бы не удалось!

— Действительно, — Сорафия мягко ей улыбнулась. — Так ты заметила на развалинах что-то необычное?

— М-м… запах? — неуверенно проговорила Яса. — Они ужасно воняли. И… да, вспоминаю! Как раз мастер Эткин про это говорил. Поначалу все вокруг было покрыто густой вонючей слизью. Они даже не знали, как ее убирать, но она довольно скоро сама испарилась под солнцем. А еще через несколько дней и запах выветрился.

Слизью? Неожиданно. Это еще при чем?

Сорафия тоже выглядела удивленной.

— Впервые об этом слышу!

— Наверное, никто не думал, что вы не помните момент удара? — предположила Яса. — Я же верно понимаю, что вы не помните?

Сорафия покачала головой.

— Удивительно… — пробормотала она. — Слизь… откуда бы? Неужели в нее превратились все живые люди на этой территории? Если так — ужасная смерть!

И вот тут я был с нею совершенно согласен.

Глава 14

Прогресс и топтание на месте

Весна 13 года правления Энгеларта Седьмого, 10 549/10 550 г. от Сотворения мира

Весной того года, когда я решал, сдавать мне на первый ранг или не сдавать, с моего появления в этом мире прошло уже около трех лет. Лису исполнилось двенадцать с половиной, Герту — тринадцать и начинало подходить к четырнадцати, как и многим другим ребятам из моей группы. Наша группа стала представлять собой весьма неоднородное зрелище: многие парни, вроде Герта, Джиля, Эвина или Кирта, превратились во вполне себе солидно выглядящих молодых мужчин. Как сказали бы у меня на родине, «призывного возраста». Опять же, уверенность в себе и особенность пластики движений добавляли взрослости.

Правда, если посмотреть им в глаза, впечатление смазывалось. Тот же Герт и по выражению лица казался юношей-студентом, а вот в глазах Эвина вечно жило озабоченное выражение школьника-ботаника перед экзаменом, тогда как Джиль имел привычку так постоянно и широко улыбаться, словно он продажный политик, киноактер или слабоумный. Но впечатление «продажного политика» было ложное: хитрости особой в нем не замечалось, а вот жизнерадостность в моем самом ловком бойце била через край.

Среди девчонок наблюдалось то же самое: Рида и Мика вполне оформились, ну или начали оформляться. Стало понятно, почему тут иногда девушек выдают замуж в четырнадцать — нравы простые, таких девиц либо прятать за семью замками, либо они половой вопрос решат сами, без консультации с родителями! Впрочем, «своим» девчонкам я мозги очень сильно промывал на эту тему и они вели себя прилично, перед парнями попой не крутили. Рида, кажется, вообще решила пойти по материнской стезе, только вовсе обойтись без замужества: как она неоднократно и резко заявляла, парни ее не привлекали. Бедняга Герт — он, похоже, всерьез начал пристраивать клинья!

На самом деле Рида вопросы своего брака не решала, тут дело было за Эймином Оном. Но у меня сложилось впечатление, что этот достойный мастер настолько сильно ожегся с женой, что дочь, что упрямством удалась в мать, пожалуй, заставлять поостережется. Впрочем, за Герта я не переживал: у Тильды имелся список невест наготове, да и без списка парень с его параметрами себе утешение на стороне найдет без труда.

Но ладно, это примерно половина группы. А остальные, несмотря на накачку и усиленные тренировки, выглядели откровенными детишками! Дилла — вообще как будто десятилетка, маленькая, тощенькая… Из парней таких уж откровенных недоростков не было, самым мелким внезапно оказался я! Ну или не внезапно. Однако стало видно, что самые мои мрачные предсказания насчет моего собственного роста оправдаются: выше метра семидесяти мне не вытянуться. Ну и