Фантастика 2025-167 - Алекс Войтенко

– Будет из него мастер на всю страну.

– В селе его знают и уважают, – сказала Лина надменно. — К облику уже привыкли. Разве что смеха до сих пор боятся, потому что Максим хохочет так, будто волк воет.

В тень влетел рассерженный слепень, завертелся над головой ведьмы. Лина щелкнула пальцами. Гедзь перелетел к шляхтичу, который принялся набивать трубку. Лина щелкнула снова, уже обеими руками. Гедзь гудел дальше. Ведьма нахмурилась и изо всех сил хлопнула в ладоши, прошептав в придачу несколько слов.

— Что-нибудь должно было случиться? – спросил Ярема.

– Но не произошло, – отрубила ведьма, прошивая насекомое яростным взглядом.

— О, котище! — Шляхтич дружески помахал рукой. - Здорово был!

Хаос зевнул, потянулся, окинул зайду неприязненным взглядом и молча поковылял за хату.

– Он только с Олей ласков, – известила Лина. — Остальное человечество презирает.

– А где Оля? — Яровой огляделся по сторонам. — Более года ее не видел.

— Такая взрослая барышня, не узнаешь, — ведьма широко улыбнулась. - Сейчас в лесу играет. Вечно что-то ищет, исследует... Хлебом не корми - дай окрестностям побегать! Не девочка, а юла. Вызову ее вскоре, сам увидишь.

— Надеюсь, что гостинец понравится, — из валявшейся ему в ногах дорожной суммы Ярема достал сверток в яркой бумаге с лентами. - Охотился в столице.

– Обертка точно понравится, Оля такое любит, – одобрила Лина. — Каким ветром тебя в Киев занесло?

- Ветром поисков, ветром войны, ветром золота - выбирай, который тебе по душе, - Ярема закурил. — Когда Орду выгнали, немало сабель уволилось — вот я и приехал собрать несколько опытных наемников. Посетил правобережные полки, напоследок заехал в столицу, а там монумент памяти характерщиков торжественно открывают — и вот я уже торчу на скамье почетных гостей... Один-единственный бывший сероманец, которого они смогли откопать.

– Бедняга, – фыркнула Лина. — Под страхом смерти усадили?

— Не буду врать: любопытство возобладало. Решил, что должен увидеть своими глазами, — признал Ярема. — Посреди площади, где погиб Филипп, — в честь оказии городской совет переименовал ее в площадь Серого Ордена — разбили клумбу. Внутрь пересадили характерного дуба: либо из тех счастливцев, которые обошли топоры борзых, либо из выросших уже после охоты. Ранее на том месте зияла воронка после взрыва Темуджинового шатра.

Шляхтич сделал глубокую затяжку, выдохнул дым сквозь ноздри.

– Теперь там раскинулся зеленый островок. Вокруг выставили семь мраморных волков, от снежно-белого до угольно-черного: один с двумя хвостами, второй повернутый спиной, третий с ножом в пасти, и так далее по символам шалашей. Искусная работа, не к чему придраться... Если бы не таблички на постаментах под каждым волком.

- С именами погибших?

— С именами скромных меценатов, спонсируемых памятниками, — Яровой нервно дернул себя за бороду. — Красная Рада, Черная Рада, Тайная Стража, католическая церковь, православная церковь, цех чумаков и господин гетман лично.

— От Тайной стражи и православной церкви смотрит очень цинично, — заметила Лина.

— Как и от моего брата, — от возмущения Ярема чуть не подавился дымом. — Сначала по его приказу убивают нашего деда, есаулу шалаша военных, а потом он щедро оплачивает статую в честь шалаша военных... Много бессовестного дерьма!

– Вы с ним не помирились, – предположила ведьма.

- Этого никогда не произойдет, - шляхтич потерял благодушное настроение. — Некоторые преступления нельзя прощать! Бездуры о всепрощении оставьте другим.

Лина не ответила, вспомнив о своей матери и старшей сестре.

— К слову всепрощения: патриарх Симеон торжественно снял с Ордена анафему, — Ярема отмахнулся от надоедливого слепня.

– То есть «так называемый» патриарх Симеон.

– Я уже забыл, что тебе все известно, – Ярема кивнул. – Да, от старого патриарха осталась только внешность. То, что сидит в камне, сдержало обещание... На чем я остановился?

- На статуях волков.

– Да! Таблички изрядно уничтожили их вид. Семеро волков образуют этакую стражу вокруг дуба, а замыкает у статуя Мамая от благодарной киевской общины, — Яровой выпустил гнездо дыма на слепня, и тот наконец улетел. – Приличный ансамбль, я ожидал худшего.

– И что было дальше?

— Сижу, никого не трогаю, вокруг толпа собралась, а ко мне непрерывно подбивают клинышки из обоих советов. И зачем? Улыбаются усердно, лепетят, мало в ноги не падают. Всячески делают вид, что это не я трибуну полтора года назад развалил.

Лина рассмеялась.

— Читала об этом случае в газете.

— Шкандаль получился знатный... Удивительно, что за эту затею я ушел от наказания.

- Яков постарался?

– Наверное, – отмахнулся Ярема. — Понял, должно быть, что лишнее внимание к моей персоне всегда будет бить по его авторитету, и без того косолапому, поэтому позволил мне исчезнуть.

— Ваша встреча, вероятно, была прохладной.

– Мы даже не поздоровались. Я только слушал выступление господина гетмана, — Яровой откашлялся, продолжил писклявым голосом: — «Страна всегда будет помнить самоотверженную и бесстрашную жертвенность истинных героев... Характерники стали неистребимыми корнями, из которых вырастут деревья новых поколений, выстоят под всякими бурями. небо, проткнут тучи, поднимутся до самых звезд...» Вот такое дерьмо нес полчаса.

Шляхтич вкусно сплюнул в пыль.

— Уши сохли от этого приторного пафоса. Хотелось встать и заорать: это ты, урод, нас уничтожил, а теперь скорбь притворяешься!

– Разве почетным гостям не дают слова?

— Размозженную трибуну газетчики смаковали месяц, — хохотнул Ярема. - Поэтому слова не давали - я должен благословлять действо молчаливым сиденьем, что символизировало композиционную гармонию с остальными скульптурами.

- А что бы ты сказал?

– Сказал бы, что мертвые герои удобны. От них легко откупиться: поставь памятник, почти цветами — готово! Мертвый герой молчит и не раздражает. Это живые вечно задают вопросы, восстают против обид, ругаются, пьют, срут... Они слишком живы, чтобы быть героями. Лишь в посмерте из них можно слепить святых, Ярема горько усмехнулся. – Мертвый герой – это красивая легенда, которую вспоминают раз в год.

– Но в речи твоего брата есть зерна правды, – заметила Лина осторожно. — На сказках о Сером Ордене будет расти много детей.

— Пусть лучше растут на правде, — перебил Яровой.

— Знаешь, в ночь серебряной скобы Северина я была рядом...

– Знаю.

– спросила его: зачем ты это сделал? Он ответил, потому что кто-то должен.

– Ему было пятнадцать, Лина. Как иначе он