журнал "ПРОЗА СИБИРИ" №0 1994 г. - Татьяна Янушевич

— Не оставит нас нигде...

— Ни в болезни, ни в беде...

— И накормит, и напоит...

— Пожалеет, успокоит...

— Вечно думает о нас...

— Наш товарищ Анастас! Ур-р-ра! Ур-р-ра! Ур-р-ра!

Еще одна благоговейная пауза. И вот оно долгожданное:

— Коллекти-и-ив, садись! Приступить к приему пищи!

Еще ни разу не возникало необходимости повторять команду.

Но, в общем-то, мы, ветераны ветеранского приюта, от голода почти не страдаем. Нам, привыкшим к этому рациону, еды, в сущности, хватает. Мы давным-давно не печалимся о том, что бывают на свете другие рационы. Но, главное, возраст уже такой, что не очень-то разъешься. Нельзя уже ничего. Все вредно. Болезней-то у каждого — ого!

Другое дело — новобранцы, бывшие граждане второй категории, бывшие работники. Они долго скучают о своем- предыдущем пайке.

А впрочем, на моей памяти еще никто не умер в приюте от голода. Стало быть, не врут, что рацион научно обоснован. И потому нет особого повода соболезновать салагам.

Принимаем пищу. Лица одухотворенные, ничего не видим и не слышим. Хотя завтрак как завтрак. То же самое дадут на обед и ужин. Еда называется „суп“. А питье — „чай“. Смутно припоминается, что давным-давно были разные виды пищ, даже, кажется, супы были разные. Питье точно готовилось всякое.

Сколько неудобств получалось от этого разнообразия. Сколько сил отвлекалось, сколько умов. А кроме того, трудно было сопоставить, соразмерить. Страдала социальная справедливость.

Но наша наука шла вперед, шла, идеалы приближались, приближались. И был разработан „суп“, вобравший в себя все прогрессивные качества известных блюд. А вскоре появился и „чай“, также вобравший в себя наиполезнейшие свойства тысяч напитков.

С тех пор вся страна питается исключительно единообразно, что положительно влияет не только на пищеварение, но также и на социальную справедливость, на дисциплину, на боевой и моральный дух. Рационы питания различаются лишь количественно в зависимости от затрат энергии каждой категории борцов со всемирным империализмом.

Конечно, граждане пятой категории, то есть, всякие радикалы, демагоги, оппортунисты и пособники империализма вообще не борцы, но и для них существует свой рацион, обусловленный нашей гуманностью. Про гуманность нам каждый день разъясняют на политзанятиях воспитатели, специально подготовленные так, чтобы на все мыслимые вопросы давать правильные ответы и растолковывать, почему неправильный ответ не может быть правильным, а также почему неправильный ответ никак не может быть лучше правильного.

Впрочем, я не помню, чтобы в нашем краснознаменном приюте да еще на политзанятиях когда-нибудь заходил разговор о чем-нибудь неправильном. И откуда в моей голове имеется понятие о самой возможности неправильного, если я никогда не был ни воспитателем, ни демагогом, не знаю. Но, не исключено, что это связано с моим долгожительством.

Об этом, а также о многом другом приходится держать язык за зубами. Одно время всерьез подумывал обратиться по команде, чтобы направили меня на глубокое психическое обследование, а то вдруг я — скрывшийся от справедливого возмездия демагог. Некоторые, знаю, обращались к начальству с подобными просьбами, и начальство за них похлопотало.

Но я не смог. Не хватило духу. Сперва не хватило духу, а вскоре и желание пропало. Какой от меня Родине вред, если я все мои неправильные мысли и воспоминания унесу с собой туда?

Наверное, это и есть демагогия. Но так не хочется туда, на переработку...

Когда-то думал, что чем дольше живешь, тем сильнее это занятие надоедает. Одно время так и было. Но миновал какой-то рубеж, и снова перерабатываться страшно. Так страшно, что просто нет слов.

Заканчиваю прием пищи за пять секунд до команды: „Коллектив, встать!". Только успеваю ложку облизать да сунуть в карман, а тут и она, команда.

Опять стоим, замерев. Начинается заключительный аккорд ритуала, который на сытый желудок исполняется с заметно большим энтузиазмом.

— За доброту и заботу нашей великой Родине... — вступает первый голос.

— Спа-си-ба! Спа-си-ба! Спа-си-ба! —подхватывает хор.

— Мы живем и твердо знаем...

— Наша Родина родная...

Ну, и так далее.

И в конце:

— Вечно думает о нас...

— Наш товарищ Анастас! Спа-си-ба! Спа-си-ба! Спа-си-ба!

То есть, это прежняя речевка, только вместо „Ур-р-ра!“ — „Спа-си-ба!" И вся разница. Такое послабление — чтобы любой склеротик мог с первого раза запомнить жизненно важный текст, чтобы от зубов отскакивало.

И все запоминают. Новобранцы перед завтраком лишь рты раскрывали, по-видимому, в прежней жизни они заучивали другие речевки. Зато после завтрака уже участвовали в ритуале на равных со старожилами и даже, пожалуй, их голоса звучали более зычно.

Подается команда:

— На уборку помещений, территории и ремонт оборудования согласно разнарядке шагом марш!

Мы исполняем команду, но некоторые ретивые, а всегда находится таких человека два-три, причем, не обязательно из новичков, хотят еще поскандировать. Не наскандировались, стало быть.

Они идут в общем строю и кричат что-нибудь самодельное, но тоже, конечно, восторженно-благодарственно-ликующее. Например: „Да здравствует наше государство — оплот мира и справедливости!" Или: „Умереть готов сейчас, прикажи мне, Анастас!" Или: „Мы товарища Варвару матерью зовем недаром!"

Ясно, для чего это делается. Ретивые оратели мечтают таким способом заслужить себе удостоверение о лояльности основного вида. Ну, такое, что есть у меня да еще у некоторых.

И я в свое время был ретивым. Но я, кроме того, знал еще кое-что. Знал, в частности, что подобные удостоверения выдаются не просто за высокую лояльность, хотя, конечно, без лояльности их не получишь, а, в основном, по разнарядке. Как и все в этом мире.

Такие удостоверения имеют: в первую очередь, наш вождь и учитель Анастас, гражданин нулевой категории, потом — большинство граждан первой категории, потом — процентов двадцать работников, ну и — процентов десять нашего брата. Совсем без удостоверений живут граждане четвертой категории, то есть, дети, а также сволочи всех мастей.

Так вот: я кричал самодельные лозунги и здравицы, когда прикинул и понял, что у нас в приюте количество держателей важного документа ниже нормы. А я как раз по всем параметрам подхожу. И как раз аттестационная комиссия собиралась неожиданно нагрянуть. Нас этой комиссией несколько месяцев пугали, пока она и впрямь не нагрянула.

А эти, нынешние соискатели, преждевременно надрываются. Вот нас переработают — тогда другое дело. Но они к тому времени устанут, сорвут голоса. И наиболее лояльными окажутся другие. Дурак — он в любой категории дурак. Закон бытия.

Тут грянул полагающийся по ритуалу „Марш энтузиастов" №6 и начисто заглушил самодельщиков.

Мы старые воспитанники и про нас