Сансара 2 - Евгений Кострица

Фазу «пути позора» с забрасыванием гнилыми овощами, удалось пропустить. Для этого ведьма была слишком красива, да и кто отважится бросить грязь в Черную Блядь?

Проведя сквозь толпу, ее подняли на штабель из дров и привязали к столбу. Моня ойкнул, когда веревка впилась в запястье, что удивило людей – «она уязвима и чувствует боль!»

Собравшись с духом, он обвел взглядом площадь, надеясь увидеть Анджела в этом бурлящем человеческом море. Тот точно здесь, но руки связаны за столбом, как тогда передаст меч? Не факт, что его удалось вообще взять.

Словно прочитав эти мысли, стоявший рядом жрец холодно ему улыбнулся. Ледяные и немигающие, как у ящера, глазки обещали спасение, если пленница будет следовать плану.

Как будто есть выбор! Его не было с самого первого дня!

Загудела труба, возвещая о появлении представителя священного Ордена в окружении стражи. Говорят, у них нет имен. Вернее, оно только одно: Оракул и всё. По слухам был еще и Верховный, но его не видел никто.

Люди расступились, пропуская старца в белой мантии с глубоким капюшоном, скрывавшим лицо. Согбенная фигура опиралась на богато украшенный посох. Воины в тяжелых доспехах оттесняли толпу, освобождая проход от зевак.

Моня опасался, что будет сам Мара и облегченно выдохнул, когда увидел татуированное лицо с глубокими складками. Лысый череп, испещренный непонятными символами, и белесые глаза без зрачков придавали тому вид инопланетно зловещий. Монстры, порою, даже милее. Перепутать легко.

Старец поднял руки, призывая всех к тишине. Гудевшая, как растревоженный улей, толпа послушно притихла. Голос разнесся над площадью, видимо, усиленный специальным заклятьем:

– Сограждане, добрые люди, посмотрите на падшую деву, которую погубила сладострастность и похоть. Эта коварная женщина стала опасной даже для собственных братьев. Ее ядовитое лоно привлекло немало доверчивых душ, ввергнув в срамное царство разврата. Призванная на борьбу с вечным злом, сама стала злом, встав под черные знамена порока!

Пафос зашкаливал, но речь встретили вяло. Сексуальная активность «искателей» была делом обычным, поскольку не были связаны моралью и нормами при условии, если обе стороны на это согласны. Бессмертие, свободные нравы и неразборчивость в связях вызывали острую зависть и ревность у местных: «Им можно всё, почему нельзя нам?»

Оракул это хорошо понимал и бил по больному:

– Не обманывайтесь отравленной и нечестивой красой дивных форм! Под ними взрастает ядовитое семя! Наслаждения грубых утех лишь для животных. Пред нами демоница соблазна, а вкусивший их, падет, как она! Поддавшихся ее дьявольским чарам ждет миг блаженства и тяжесть греха, который погубит бессмертную душу!

Противоречия в последней реплике никого не смутили. Напротив, интриговали, раз в грехе есть блаженство. Жаль, что ведьма одна, и сатанинских чар на всех может уже не хватить.

Чем яростнее гремел голос старца, тем сильнее блестели глаза тех, кто внимал его речи. И в них был отнюдь не праведный гнев, а похоть, которую Оракул умело разжег даже без злокозненного колдунства суккубы. Войдя во вкус, он блистал красноречием, расписывая пленившую его красоту:

– Только взгляните на эти полные груди, на нежную кожу, на искушающие изгибы под кружевным черным бельем! Узрите инфернальное искушение от невесты порока! Ее дурманящий аромат, плавные движения и томный взгляд – вот злобный лик сатаны! Лишь праведный и милосердный огонь очистит от скверны порабощенную душу!

Шокированная предложением толпа недобро насупилась, но не притихла, а загудела, как рой пчел. Общее мнение выразил несмелый мужской голос из первого ряда:

– Отдай ее нам, мы сами накажем…

Нервно вздрогнув, Моня понял, что либидо фонит. От него буквально разит грязным сексом. Не будь во рту кляп, город запомнил бы этот день.

Почувствовав перемену настроений, Оракул понял, что излишне сфокусирован на и так очевидных прелестях жертвы. Пришло время подчеркнуть их зловредную суть.

– Я покажу вам, что сделало это исчадие ада с тем, кто ее возжелал! – старик скорбно кивнул, подав знак своей свите.

Со стола сбросили покрывало, демонстрируя иссохшие останки последней жертвы. На черепе всё еще были длинные черные волосы.

– Видите? Это Ялой, а Зульфима постигла та же страшная участь! Они праведно служили на благо народу и Матери Церкви, но поддались искушению, нарушив обет. А ведь были достойные и светлые мужи!

Народ зароптал, не веря в неестественную белизну экспоната. Разве так выглядят свежие кости? Почему бы в дьявольской силе не убедиться самим? Красивых ведьмочек днем с огнем не сыскать!

Видя, как разыгрались там страсти, Моня поторопил палача умоляющим взглядом. Пусть сожгут уж быстрее! После всего пережитого сгореть от стыда невозможно, а собравшийся плебс уже разогрелся и жарить в огне красоту не хотел.

И тут Моня увидел, наконец, в толпе Анджела. Он махал рукой и подпрыгивал, отчаянно подавая какие-то знаки. Но что сейчас может спасти? Только мессия, да и тот не пройдет сквозь жаждущих развлечений людей.

Тем временем Оракул понемногу сворачивал речь, указывая путь к искуплению:

– Святая Нима простит, если обратимся к ней с чистым сердцем. Тяжек грех прелюбодейства, но пост и раскаяние его могут отмыть. Из необъятности несотворенного неба богиня взирает на нас, предлагая помощь заблудшим. Рассеяв мрак заблуждений, она пробудит совершенную мудрость даже в темных демонических силах. Так помолимся, попросив отсечь препятствия всех неблагих омрачений для девы порока. Даже погрязшее во скверне дитя достойно просветленной милости Нимы. Принявший ее, узрит благословленную истину естественной простоты всех явлений! И мы искренне молимся, чтобы грешница познала сей дар. Так пусть наше священное пламя осветит дорогу на небо, где Нима обнимет ее!

Оракул воздел руки к небу, и палач кинул факел на штабель. Пламя быстро охватило дрова, поднимаясь всё выше. Задыхаясь, Моня ждал, когда его снимут, скрыв под иллюзией, как ему обещали. План с Анджелом был изначально провальный – как он мог передать меч? Никак!

Оракул тоже не торопился спасать, и с интересом наблюдал за гримасами кашлявшей в дыму жертвы. Моня начал подозревать, что Мара его снова провел. Видимо, ритуал изгнания будет фальшивым. Выходит, таки сожгут, но потом воскресят. А значит, сейчас будет больно.

Моня приготовился к худшему, проклиная всех демонов скопом. Глаза слезились, но всё же увидели, как блеснул в толпе знакомый клинок. Отчаявшись его передать, Анджел поднял над собой, надеясь на чудо. Но таковым был сам Вахра-об-али.

– Постойте! – закричал Моня. – Последний обед был, а последняя просьба?

– Чего тебе, ведьма? – подозрительно посмотрел снизу Оракул. – Покойся с миром.

– Так проводи с уважением! Как воительницу, а не грязную