"Фантастика 2025-10". Книги 1-31 - Макс Вальтер

– Дэини! Больше ничего спросить не хочешь? Или сказать?

Настя вцепилась в сундучок Соур, будто это был её щит. Слова застряли в горле…

– Эливерт, можно тебя? – Кайл появился так вовремя.

Настя пулей шмыгнула на крыльцо, но на углу приостановилась, подслушивая без всякого зазрения совести.

– Я ходил на родник, – тихо и сурово начал Северянин.

– Рад за тебя. Воды принёс? – тон у Эливерта сразу перестал быть дружелюбным.

– Да. А ещё я там кровь нашёл. На тропе.

– Может, зверь какой... – предположил Эл.

– Дождь же шёл, зверьё попряталось, или нет?

– Видно, плохо шёл тот дождь, раз следы всё-таки остались!

– Эливерт, бордач тебя забери, что происходит? Что тут стряслось?

– Не забивай себе голову, рыцарь! – хмыкнул атаман. – Возникли сложности. Но теперь уже опасность никому не грозит. Мы можем продолжать путь. Остальное не должно тебя заботить.

– Но заботит! Миледи Дэини тоже видела, как ты разбирался с этими сложностями?

– Ну… не без этого… Пришлось поучаствовать.

– Теперь понятно, почему она сегодня сама не своя. Она напугана. Эливерт, ты вообще думаешь, что делаешь? Клянусь, если ты ещё раз подвергнешь её опасности, ты пожалеешь!

– Ты грозить мне вздумал что ли, рыцарь? – голос Эливерта изменился, где-то на грани слуха лязгнула холодная сталь. – И что ты сделаешь? Мне просто любопытно… Кайл, ты же неглупый, вроде… Должен понимать, что меньше всего мне хочется подвергать кого-либо опасности, тем более, Рыжую. Но в жизни не всё случается так, как нам хочется. Я не стану оправдываться или объясняться. Надеюсь, это ты тоже понимаешь? А теперь говорю в последний раз – мы можем продолжать путь. А остальное – это только мои заботы. Не лезь в мои дела, рыцарь!

– Твои дела мне неинтересны. Но я предупредил – не смей втягивать в них миледи Дэини! Я за неё убью!

– Убить-то и я могу, – усмехнулся недобро Эливерт. – А умереть сможешь?

Ответ Настя не услышала, потому что в этот миг из двери выглянул Наир и позвал громко:

– Всё к столу! Кто там кричал, что голодный?

Алру

А любовь – это клетка.

Я опять загнан в угол,

Как беспомощный раненый зверь.

Александр Васильев

Солнце сияло, словно драгоценный камень, пробиваясь сквозь паутину тонких длинных иголочек. В высоком синем небе парили лёгкие пёрышки облаков. Уходящие в эту васильковую высь гладкие стволы корабельных сосен горели янтарём. А пахло так, что воздух хотелось пить из серебряного кубка, как сладкое вино. Белый мох и сухая хвоя едва уловимо шуршали под копытами лошадей. И тишина кругом.

Красота!

Впервые за последние три дня спокойствие и гармония поселились в душе Насти. В таком месте, как в храме, обо всём суетном забываешь.

Отступили прочь муки совести. И, кажется, только теперь она начала трезво оценивать события трёхдневной давности.

Тропа петляла по сосновому бору уже пару часов, и Насте хотелось, чтобы это длилось вечно. Так славно здесь было, так спокойно…

Впереди шествовала степенно лошадь Северянина, позади хрустели иголочки под копытами Глелоу. И Настя поймала себя на том, что подсознательно ищет взглядом рыжую куртку Эливерта.

Только вот нет рядом атамана. И кто знает, куда мчит его сейчас могучий Ворон?

Грустно тебе, Рыжая? Но разве не этого ты хотела?

Ведь просила, чтобы он исчез с глаз долой. А теперь чего ж?

Да ничего она не хотела! Блажь это была.

Ведь и представить не могла, что всё случится именно так. Не привыкла, что желания могут исполняться столь быстро и буквально. Знала бы, что так бывает – попросила бы что-нибудь дельное.

Ничего, впредь умнее будешь!

Спокойствие вокруг располагало к философствованию и погружению в собственные мысли. И Настя в воспоминаниях невольно возвращалась на старую мельницу. Тогда никто и не предполагал ещё, что вскоре их пути разойдутся в разные стороны…

Забавное это было утро. Все сидели за большим столом в центре горницы. С аппетитом уплетали наспех сваренную Наиром похлёбку, перебрасывались дежурными фразами, болтали о ерунде. Казалось, большая, дружная семья собралась на завтрак.

Кайл и Эливерт, явившиеся на зов лэгиарна, вошли в дом как добрые друзья. И если бы Настя не слышала их разговора, не догадалась бы никогда, что там, у навеса, минуту назад, звенели воображаемые мечи и лязгали невидимые доспехи.

Она тоже старалась вести себя естественно, временами даже подносила ложку ко рту. Хотя меньше всего ей сейчас хотелось есть – внутри всё ещё дрожало, пульсировало, волнами прокатывалось по телу, как гулкое эхо далёкой грозы. Но не хотелось обижать Наира – тот, в самом деле, готовил превосходно.

И всё-таки эта милая до приторности картинка совместной трапезы добродушных родственников сейчас выглядела кощунством и отбивала аппетит напрочь.

«Я не имею права сидеть с ними за одним столом. Лживая двуличная дрянь!»

Дэини не могла заставить себя поднять глаза, она пристально рассматривала узор сучков на столешнице.

Стол, кстати говоря, навевал определённые воспоминания, далёкие от гастрономических. Они тоже не способствовали пробуждению аппетита, зато пробуждали новые громовые раскаты в её теле, отзывались сладостной болью внизу живота. Надо переключить своё внимание на…

На что?

Настя повела глазами по комнате: топчан, дверь, сеновал… Попробуй найти здесь то, что не пробудит знойных ассоциаций!

Она наткнулась взором на Эливерта – а вот и главный предмет интерьера! Тоже смотрит на стол как-то слишком увлечённо, искоса бросил взгляд на неё, улыбнулся так, что у Насти дыхание перехватило.

Это о чём он таком сейчас подумал? Наглец!

Скорее бы уже в дорогу – сбежать с этой чёртовой мельницы, где даже стены знают про неё всё!

– Благодарствую, друг мой ушастый, – Эливерт отставил пустую миску. – Накормили, напоили, ещё бы спать уложили. Но пора уже эти гостеприимные чертоги покидать. Засиделись.

– А я бы хотела немного отдохнуть, если вы позволите. Очень кружится голова… – голос Соур был тише мышиного писка, лицо бледнее, чем у покойницы.

Бедняжка! Невозможно отказать, невозможно не пожалеть!

Только Настя не верила больше этой лицемерной игре. Какие бы причины не двигали фрейлиной Лиэлид, она вела себя подло по отношению к ним всем. Она им врала.

Но сейчас Романова не могла судить её строго – она теперь понимала, что сказать правду иногда невыносимо трудно, почти невозможно.

– Конечно, миледи. У вас будет немного времени, – кивнул Северянин. –