Ложное пророчество - Купава Огинская

– Все в порядке. Это всего лишь кайсэр. – Устало сказала Кьяра. И добавила, встав на носочки, чтобы разглядеть арна поверх ширмы. – Вы не постучали.

Вардан стремительно пересек комнату, рухнул в кресло и фыркнул в ответ на замечание.

Несмотря на то, что нападения не случилось, прислужницы нервничали и очень быстро закончили переодевания, собрали все украшения в шкатулку и поспешно удалились, почтительно держа снятое с избранной одеяние на вытянутых руках.

В синем платье мудрой Кьяра чувствовала себя увереннее. Белый цвет сковывал ее.

– Итак, – сказала она, опустившись на край постели, – рассказывайте.

Вардан сидел на расстоянии нескольких шагов, закинув ногу на ногу и постукивая пальцами по подлокотнику.

– Сибэ безнадежный кретин. У него под носом сидели разведчики культа, но он отказался их задерживать, потому что нет никаких доказательств. Какое доказательство ему нужно? Смерть избранной? Его нежелание рисковать репутацией даже в такой ситуации приведет к катастрофе, уж будь уверена.

– Неприятно. – согласилась Кьяра. – Но я не об этом. Что узнал Йегош и почему он был так мрачен?

Вардан выдохнул. Попытался расслабиться. Нежелание главного жреца рисковать своей репутацией даже ради защиты избранных разозлило кайсэра даже больше попытки Ведателя убить его.

– Подсчеты храма неверны. – медленно заговорил Вардан. – Они дали завесе еще десять лет. Но Йегош нашел эти бумаги и пересчитал… Он весьма хорош во всем, что касается цифр.

– Сомневаюсь, что такие важные вещи хранились в библиотеке, доступ к которой был у многих. Даже у прислужников. – с сомнением заметила Кьяра.

– А я разве говорил, что Йегош ограничился общей библиотекой? – улыбнулся Вардан. – Во вскрытии замков он тоже весьма неплох… Но ты уверена, что сейчас тебя волнует именно это?

– Нет. – призналась Кьяра. Хотя задавать по-настоящему важный вопрос ей было страшно. Утром Йегош был мрачен, а значит, результат подсчетов его не обрадовал. – Что он узнал?

– До критического истончения завесы осталось три года. По истечению срока укрепить ее будет уже невозможно.

Кьяра молчала. Она уже жалела, что все же задала этот вопрос.

– Йегош уже отправился к Ведателю. Этот наглый старик тут самый нормальный, он должен серьезно отнестись к предупреждению. Если жрецы проведут повторные подсчеты и убедятся в словах Йегоша, им придется пересмотреть процесс обучения верховной жрицы. Еще они должны сообщить об этом королю, чтобы он уже сейчас начал подготовку солдат.

– За… зачем? – беспомощно спросила Кьяра. Последствия прорыва завесы она представляла довольно смутно, но даже то, что ее воображение могло нарисовать, было просто ужасающим.

– Вряд ли они успеют обучить верховную жрицу раньше, чем начнут рваться самые тонкие места завесы. Столкнуться со скверной придется нам всем. Остается надеяться, что удастся сдержать ее, пока верховная жрица не сможет укрепить завесу и залатать все разрывы.

Кьяра зябко повела плечами. Она думала о том, что всеобщее будущее очень скоро окажется в руках Ильсы, и не чувствовала спокойствия.

– Переживать не о чем, – преувеличено бодро сказал Вардан. Он заметил, как сильно ее напугал, и хотел как-то исправить ситуацию, но делал только хуже, – Медем отлично защищен. И нет никого сильнее арнских воинов. Мы долгое время успешно сдерживали армию Нарема, в три раза превышавшую по численности наши отряды. Скверну мы сможем сдержать сколько потребуется. – Заметив, что это не помогает, Вардан попытался сменить тему. – Но у меня есть и хорошие новости. Хема присматривала для меня за заговорщиками. Они, кстати, назвали себя орденом Ясной Звезды, можешь себе поверить?

– В честь Ишту? – уточнила Кьяра. Благодаря наставнице она знала, что в некоторых легендах, неодобренных храмом, Ишту звали Ясной Звездой.

Вардан кивнул.

– Едва ли они опасны. Их осталось всего трое, и есть все основания полагать, что совсем скоро их орден распадется полностью.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ. Побег?

Очень скоро страшная смерть жрицы из ужасающей угрозы превратилась просто в страшную историю. Лекции после завтрака и практические занятия до обеда все так же были обязательной частью дня избранных.

После выходки Лисбет, случившейся на глазах последователей, главный жрец вызвал ее к себе и отчитал, а потом запер в башне наказаний, как ее называли прислужницы. В одиночестве, на скудной пище, по сравнению с которой любой прием пищи в храме считался торжественным и обильным, Лисбет провела три дня.

Узнав о том, что девушку заточили, Кьяра попыталась поговорить с главным жрецом за завтраком, но ничего не добилась.

Сибэ лишь хмуро глянул на нее и спросил:

– Хочешь составить ей компанию?

– Не угрожай моей мудрой. – осадил его Вардан. – То, как ты обращаешься с избранными, недостойно главного жреца. Уверен, что занимаешь это место по праву?

– Я отношусь ко всем так, как они того заслуживают. – огрызнулся Сибэ. С каждым днем он все сильнее разочаровывался в напророченных девушках: одна оскорбляла храм своим видом, другая оказалась позорно слабой. Ситуацию спасала только безукоризненно прекрасная и послушная Ильса, сидевшая по левую от него руку. Она не сомневалась в его решениях и не спорила с ним. Она была идеальна во всем. – А вам, кайсэр, стоит выбирать слова. Оскорбление главного жреца – серьезное преступление.

Вардан недобро прищурился, собираясь что-то ответить и начать опасный спор, но ситуацию спас Ведатель.

Страшный, надсадный кашель отвлек всех. Ведатель, низко склонившись над столом, сотрясался всем телом от сильного кашля, продолжающегося некоторое время и завершившегося неожиданно.

– Простите, – сипло сказал он, вытирая извлеченным из рукава белым платком выступившие на глазах слезы, – поперхнулся.

За столом воцарилась тишина. Момент был упущен, и ссора затихла сама собой, так и не разгоревшись.

***

После того, как наказание закончилось, Лисбет притихла и больше не цеплялась за Кьяру. Она была подавленной и тихой, почти не ела, отказывалась отвечать на вопросы и все больше времени проводила в своих покоях.

Главный жрец видел, как сильно она изменилась, но предпочитал не обращать внимания. Ведатель пробовал узнать, что ее тяготит, но Лисбет отказалась разговаривать. Так продолжалось еще три дня.

А на четвертый на пороге своей комнаты Кьяра увидела хмурую Талью.

– Ты должна с ней поговорить. – сказала компаньонка. – Меня Лисбет слушать отказывается.

– Меня тоже вряд ли станет…

– Нет. Ты должна. Иначе случится что-то плохое.

Кьяра нахмурилась. Слова компаньонки не были похожи на угрозу, скорее на беспомощное предупреждение. Посторонившись, она жестом предложила Талье войти.

– Давай-ка поговорим.

Хема неохотно отступила. Это она открыла дверь и только убедившись, что угрозы нет, пропустила к двери избранную. Несмотря на то, что настроения в храме с каждым днем все больше возвращались к былой безмятежности, словно никакого изуродованного тела жрицы и не было,