Ложное пророчество - Купава Огинская

желваки на его скулах заходили. Никто не высказал этого вслух, но все в комнате прекрасно понимали, что храму не было никакого дела до Кьяры. Будущая верховная жрица уже была негласно определена. А избранная, которая не соответствовала стандартам, да еще так тесно общалась с арнами, была досадным недоразумением, с которым приходилось мириться.

И Кьяра, и Хема были предоставлены сами себе, что девушек, в общем-то, полностью устраивало.

Это ни для кого не было проблемой, пока Вардан не воспользовался равнодушием храма в своих интересах.

Он с трудом, но сумел отвоевать право лично наказать Хему, используя в качестве аргумента лужу собственной крови на полу.

К тому моменту, как Кьяра смогла сидеть самостоятельно и немного пришла в себя, рыцари и почти все жрецы отбыли по своим делам, а комнату привели в порядок.

У постели остался один только Ведатель. Он долгое время присматривался к Кьяре, дожидаясь, пока прислужники закончат с уборкой и покинут комнату, после чего медленно перевел взгляд на кайсэра.

– Не знаю, как вы заставили девочку это сделать, – медленно проговорил он, не отводя глаз, – но эту связь нужно скрыть, пока ее не заметил Сибэ. Он не потерпит такого пренебрежительного отношения к храму.

– Почему меня должно это волновать? Он больше не может разорвать договор. Кьяра уже стала моей мудрой по собственной воле, и я заберу ее.

Ведатель сокрушенно покачал головой, с сочувствием глядя на кайсэра. Это заставило Вардана насторожиться.

– Вы что-то видели?

– Скрой связь. – повторил Ведатель и покинул комнату избранной.

Многие считали его дар благословением Ишту. Некоторые даже завидовали, не подозревая, какую цену приходится платить за великое знание будущего.

Когда дар пробудился, Ведатель лишился не только имени, но и призрачной власти над своей жизнью. Будущее не было предопределено, оно менялось каждое мгновение, и приходилось прикладывать большие усилия, чтобы держаться за реальность и не ускользнуть вслед за одной из линий вероятности.

Он видел будущее каждое мгновение своей жизни во всем его многообразии и вынужден был выбирать среди бесчисленного множества изменчивых событий те редкие единицы предопределенности, которые не могло пошатнуть никакое из возможных предшествующих событий.

И будущее мира не было предопределено.

Ведатель видел его расцвет и одновременно видел падение, и орды скверны, и небытие.

И он старался делать всё, чтобы направить течение времени в то будущее, которое не пахнет кровью и дымом. Но порой его усилий было недостаточно.

Если бы кайсэр погиб, как того желал Ведатель, Сибэ не занял бы место главного жреца, избранных раньше доставили бы в храм, и всё было бы куда проще.

Но кайсэр выжил, и расцвет мира становился всё недостижимее.

***

Когда Кьяра только зашевелилась, ей в губы сразу же ткнулся стакан с водой, и она быстро сделала несколько жадных глотков. Вода потекла по подбородку, и ее быстро промокнули рукавом.

Кьяра уловила слабый запах крови. Поморщилась.

С трудом открыла глаза.

– Как себя чувствуешь? – спросил Вардан, склонившись над ней. Рукав рубашки потемнел и огрубел из-за пропитавшей его и высохшей крови, на щеке откуда-то тоже были кровавые разводы, но выглядел кайсэр при этом невозможно довольным.

– Как будто я дохлая, выброшенная на берег рыба, которой брезгуют даже голодные хищники. – хрипло призналась Кьяра и потребовала еще воды. Только напившись и немного придя в себя, она смогла задать главный вопрос: – Что вообще произошло?

– Ты так отчаянно хотела мне помочь, что стала мудрой. – сказал Вардан. Этого оказалось недостаточно, ему пришлось объяснять: – Ты протянула между нами связь, что довольно смело с твоей стороны. Разделять бремя служения Хаарту с первым посланником может позволить себе не каждая мудрая.

– Можно подумать, у вас есть еще какая-то мудрая. – проворчала Кьяра. Воспоминания о том, как в нее хлынула чужая, безжалостная сила, были довольно болезненными. Тягаться с Варданом в мощи она не могла и вынуждена была это признать.

– Теперь ты принадлежишь обители. – добавил он. – Мы связаны, и я помогу тебе вновь скрыть дар, когда ты немного придешь в себя.

– Что? – Кьяра заволновалась.

– То, чем ты сдерживала дар, было уничтожено во время, кхм… процесса. Но теперь я лучше чувствую твою силу и смогу помочь с контролем. – признался Вардан и крепко обнял Кьяру, едва способную сидеть. – Теперь ты моя мудрая, дорогая. Просто бесценный подарок на мой день рождения.

– Я мудрая Хаарта, – проворчала Кьяра, вяло пытаясь выбраться из крепких объятий. Ей все еще сложно было спокойно воспринимать чужие прикосновения. До недавнего времени мало кто хотел просто приближаться к ней. А наставница не была щедра на ласку. – Не слишком ли нагло с вашей стороны присваивать служителей своего бога?.. И почему подарок на день рождения?

– О, я родился в конце лета. – легко признался Вардан. – Если не случится никаких непредвиденных событий, в Медем мы приедем как раз к празднику. Мой день рождения, знаешь ли, государственное торжество. В этот раз должно быть что-то особенное. Все же, мне исполняется тридцать лет.

– А… Ну, поздравляю. – произнесла Кьяра. Она не знала точную дату своего рождения. Ее мать не обременяла себя ненужной информацией. Поэтому единственное, что Кьяра знала точно – она родилась весной. Как-то наставница предложила ей самой выбрать день. И каждый год в выбранную дату дарила маленькие подарки и обязательно пекла любимый пирог Кьяры.

Это были самые счастливые дни в ее жизни. Потому что наставница не заставляла учиться, а еще была необычайно доброй и терпеливой…

Хема, вернувшаяся в храм только поздним вечером, была крайне озадачена требованием Вардана в ближайшие дни изображать стыд и раскаяние перед служителями. Но открыто демонстрировать свое недовольство решениями кайсэра она не смела, поэтому смиренно приняла этот приказ. Хема надеялась пожаловаться на несправедливость Кьяре, после того как Вардан уйдет, но и этого сделать она не смогла.

Не прошло и четверти часа после того, как арн покинул слабую девушку, как раздался несмелый стук в дверь.

В комнату проскользнула Лисбет, одетая в белую сорочку, с заплетенными в косу волосами она была похожа на печальную белую тень. Лицо ее стало совсем бледным, глаза покраснели от слез, нос опух. Она всхлипывала и терзала в нервных пальцах мокрый платок. Не дожидаясь предложение присесть, Лисбет забралась на кровать и села напротив Кьяры.

Все это прошло в гробовой тишине.

Хема вопросительно посмотрела на Кьяру, но та лишь пожала плечами.

– Что тебя так расстроило?

– На рассвете Эрнеста казнят. – сдавленно прошептала Лисбет и разрыдалась в голос.

Кьяра непонимающе посмотрела на Хему. Ни одна из них не могла понять, о ком идет речь. Рыдания