Помещик 2 - Михаил Шерр

Человека, вернее даже двух, я убил впервые в жизни. Но никаких угрызений совести не ощущал. Эти люди наверняка убили бы нас с Андреем. Да и крови на их руках было скорее немерено. А уж сколько слез было пролито из-за них, когда например со двора уводилась последняя лошадь.

Это часто обрекало крестьянскую семью на голодную смерть. Лошадь для нашего мужика это все, нет её и хоть в петлю лезь.

Так что угрызений совести я не испытывал. Но вот запоздалый липкий страх, змеей начал заползать в душу.

Я тряхнул плечами и спросил пристава.

— И что теперь делать, Соломон Иванович?

— Вам, Александр Георгиевич, ничего. Поезжайте к себе в имение. Буду признателен, если вышлите пару телег. Выпейте вашей знаменитой наливочки и ложитесь отдыхать после трудов праведных, — пристав хмыкнув, коротко хохотнул. — Господин капитан-исправник я думаю сам к вам приедет. Тут все понятно, но объяснение с вас получить надо. А потом у губернатора награду получите.

— И сколько мне за эту загубленную душу полагается?

Мне как-то стало не по себе. Пусть и конокрад, но это человек. И за его убийство получать деньги это как-то не камильфо.

— Деньги не малые. За самого Ваньку пять тысяч серебром, за каждого сообщника по тысячи. Они столько горя успели принести. Государю даже по весне докладывали. Я теперь то же награду получу, хотя и моей заслуги тут нет. И господина Буркова Государь перед пенсией отметит.

«Интересные круги на воде пойдут» — подумал я, но спросил другое.

— А с пособником этого, как ты сказал, Ваньки Сизого, что будет?

— Убьют его, до суда дело не дойдет, — пристав уверенно покрутил головой. — Никакой острог не спасет. Надзиратели да охрана забьют. А ежели следствие будет, то как у мужиков, круговая порука. Да и не будет никто разбираться. Он конокрад.

Глава 21

Говорят, что люди ко всему привыкают и в том числе и к убийству своих врагов, не важно личных или твоего государства, что ты, например, делаешь профессионально, подрядившись для этого дела.

Но когда ты это делаешь впервые, да еще среди полного здоровья, когда ничего не предвещает такого поворота твоей судьбы. Это на самом деле ужасно.

Всю дорогу до Сосновки меня била мелкая дрожь. С приставом осталось трое малознакомых мужиков, вернее я даже толком не разглядел их.

Остальные проехали со мной. Оживленные разговоры, бывшие по горячим следам, стихли и все ехали в угрюмом молчании.

Бледная с трясущимися губами, Пелагея встретила нас с Андреем на пороге дома.

Увидев нас она живыми и здоровыми, она вымученно и слабо улыбнулась.

— Слава Богу, — её слов я не услышал, а скорее догадался.

Растерянный и потрясенный вид Пелагеи встряхнул меня. Все мои душевные страдания куда-то исчезли.

Подбежавший Степан, который был среди прискакавших на помощь мужиков, подхватил мой плащ и трость.

«Надо в трость вставить клинок», — подумал я и прошел в столовую.

— Пелагея, подай наливочки, — свой голос я воспринимал немного странно, как бы со стороны. — А лучше чего- нибудь покрепче.

Покрепче было свежее производство нашей винокурни, крепчайший пшеничный самогон, пол стакана которого я махнул даже не поморщившись. Только закусил куском засохшего черного хлеба, до одурения ароматнейшего. И почти тут же поплыл.

Степан подставил плечо и я направился в свою спальню. Последним воспоминанием было как он стаскивает с меня сапоги.

Утром меня опять разбудил петушиный оркестр. Я моментально вспомнил вчерашнее и меня затошнило, но тут же в нос ударил резкий запах огуречного рассола и раздался участливый голос Степана.

— Опохмелитесь, барин, сразу полегчает. Я, когда первый раз было, три дня маялся.

Что было первый раз я Степана спрашивать не стал, не маленький сам догадался.

Его слова и рассол излечили мои физические и душевные страдания и к завтраку я вышел как ни в чем не бывало.

— Соломон Иванович, человека прислали, они на двух подводах этих в Калугу повезли. Мужиков наших отпустят сразу же, — доложил Андрей.

Я молча кивнул, приняв это к сведению.

Завтракал я не спеша, как говорится с чувством, толком и расстановкой. И совершенно не удивился присланному отцом Петром приглашению на обед. А вот, что на обед он пригласил многих соседских помещиков, меня очень удивило.

— Как это соседи все так оперативно узнали? — задал я удивленно вопрос пространству. Это же очевидно, почему все соседи решили нанести визит отцу Петру именно тогда, когда он пригласил меня.

Степан услышав мой вопрос понимающе хмыкнул и тут же расшифровал его.

— Так вчера с нами было трое тороповских, вот они и разнесли.

Приглашение к отцу Петру было очень даже кстати. Вчера, возвращаясь из Калуги, я еще и еще раз все взвесил и обдумал. Анна конечно права, предложение Ивана Петровича надо принимать, это можно сказать подарок судьбы, учитывая мои планы серьезно заняться молочным делом.

Тем более, если необходимые дензнаки можно будет получить таким неожиданным образом.

Конечно в этом есть один очень тонкий и достаточно скользский моментик.

В любом случае я принимаю помощь Анны в решении своих проблем, хотя вроде бы и задекларировал, что не буду пользоваться её помощью именно в таком плане, сохраняя финансовую независимомть.

Но обманывать самого себя, батенька, не надо. Эта позиция на самом деле глупая дальше не куда и если я перегну палку в своем «все, сам», то мы очень быстро разбежимся.

Я это просто нутром чую. Анна человек, для которого рассуждения о двух половинках одного целого, не фигура речи, а только единственно возможный вариант союза и отношений с мужчиной. Или так, или ни как.

Самое главное, что и для меня тоже, особенно сейчас в моем нынешнем состоянии попаданства. Это конечно ни в коем разе не подразумевает, что я расскажу ей об этом, но это будет моя единственная тайна, которой я не поделюсь ни с кем.

Присутствие других гостей не помешает мне обсудить интересующий вопрос с отцом Петром и принять окончательное решение о приобретении Торопово. А это сразу же откроет передо мной замечательные перспективы.

Я сразу же своими силами быстренько решу все финансовые проблемы и уже в следующем сеельскохозяйственном году начну воплощать свои планы. Поэтому сегодня вы, батенька, берете быка за рога.

А неожиданное внимание к вашей персоне соседей, это побочный эффект вашей бурной деятельности и совершенных подвигов. Они