Помещик 2 - Михаил Шерр

от Ивана Петровича. Мне естественно не известны истинные причины его отъезда из России, но ему крайне необходима определенность с судьбой имения. Идеальным вариантом господин Торопов считает его скорейшую продажу. И я считаю своим долгом в первую очередь переговорить на эту тему с именно вами.

То, что вопрос будет поставлен именно вот так ребром, я откровенно не ожидал и мысленно похвалил Анну, параллельно восхитившись её предвидением ситуации.

Я готов к обсуждению этого вопроса совершенно конкретно: цены, сроки, способы оплаты и все такое прочее. И это благодаря нашему откровенному разговору.

— Я, батюшка, ожидал этого разговора и готов к нему. Даже более того, скажу откровенно, сегодня я Сосновке только по этой причине. Так что мне бы хотелось конкретно знать цену, запрашиваемую за имение, и конечно возможные варианты.

Отец Петр такой прыти от меня откровенно не ожидал и какое-то время несколько растерянно смотрел почему-то куда-то вдаль.

Готов биться об заклад, что к сожалению совершенно не возможно, отец Петр решил из каких-то своих личных соображений форсировать это скорее всего не очень приятное ему дело, отказать в котором Ивану Петровичу он не может.

Но до него наверняка дошли слухи о моих внезапно начавшихся отношениях с Анной и дальше все совершенно очевидно. И в таком случае окончательное предложение должно быть еще более заманчивым, для меня конечно.

Отец Петр продолжает молчать. Он о чем-то размышляет не решаясь принять окончательное решение. Но вот он улыбнулся каким-то своим мыслям и откинулся в кресле.

Я уверен, что батюшка наконец-то принял непростое для себя и окончательное решение.

— Буду с вами откровенен, Александр Георгиевич. Миссия, возложенная на меня Иваном Петровичем, мне крайне неприятна, но отказать ему я не могу. вы возможно знаете о трагедии моей семейной жизни и моё служение здесь очень тягостно для меня. Моя несчастная супруга умоляет меня покинуть Калужскую губернию и уехать как можно дальше, например, за Урал. Моё священноначалие не возражает, но есть одно обязательство, которое делает это невозможным. И это, как вы наверное догадываетесь, наши особые отношения с Иваном Петровичем. Продажа имения именно вам вполне устраивающий его и идеальный выход для меня. Все дело в том, что у меня возникли отношения с другой женщиной и она простая крестьянка. Полагаю, вы знаете о ком идет речь.

Отец Петр замолчал и вопросительно посмотрел на меня. Я кивнул головой подтверждая его предположение.

— Некоторое время назад они объяснились и жена по этой причине настаивает на скорейшем отъезде нас втроем. По какой-то неведомой мне причине она уверена, что именно вы гарантировано дадите вольную этой женщине, она как вы понимаете, крепостная Тороповых. И, не буду скрывать от вас, скорейшая продажа имения мне сулит немалую материальную выгоду. А зная, Анну Андреевну, полагаю, что вы с ней обсудили этот вопрос и она уже предложила какой-то вариант.

Такой откровенности я не ожидал и почувствовал, что близок буквально к потери речи от удивления. Хорошо, что говорить мне пока ничего не надо.

Отец Петр грустно улыбнулся. И опять ушел куда-то в своих мыслях.

Я молча сидел напротив, терпеливо ожидая, окончания нашего разговора.

— Окончательное предложение Ивана Петровича, — начал говорить отец Петр, закрыв почему-то глаза, — сто тысяч серебром ему, двумя платежами. Пятьдесят тысяч до Рождества и пятьдесят в течении месяца после. Двадцать тысяч мне то же до Рождества, и вольная этой женщине. Как только вы произведете первый платеж и расплатитесь со мною, я сразу же уезжаю.

Крутить одним местом мне нет никаких резонов. И я на такое прямое и откровенное предложение отвечаю тем же.

— Хорошо, батюшка, я согласен. Как только Анна Андреевна вернется в Калугу, мы с ней еще раз с ней всё обсудим и я сразу же назову вас конкретную дату. И надеюсь отъезда вместе с вами сына этой женщины вы требовать не будите. Я считаю у молодого человека должно быть право выбора и возможность самому решать свою судьбу.

Моё окончательное слово похоже очень устроило отца Петра и он радостно и довольно заулыбался.

Пока гости доедали и допивали, а затем вели настоящие мужские разговоры о политике и естественно о женщинах, отец Петр с помощью одного из гостей, которого он представил мне как своего родственника и чиновника из какой-то уральской губернии.

Я в этот момент в с воих мыслях ушел куда-то далеко и в итоге не запомнил, ни его фамилию, ни название губернии.

Да это на самом деле ни имело ни какого значения.

Сей чиновник помог нам быстро составить какую-то бумагу в которой мы записали нашу договоренность. Бумага эта очень хитрая. строгой юридической силы она на самом деле не имеет. Любой суд имеющий хотя бы отдаленные понятия о законах скажет. что написанное там полнейшая чушь.

Но под ней поставили свои подписи российские дворяне и это сразу же делало её серьезным документом. Слова дворянская честь в России еще кое-что значат и не выполнение написанного это приговор. Поэтому уходя от отца Петра я ощущал себя уже хозяином Торопово.

Глава 22

Всю ночь и весь следующий день я вспоминал наш разговор с отцом Петром и много раз анализировал его. И каждый раз приходил к одному и тому же выводу: мною все сделано правильно.

Конечно самый окончательный вывод я сделаю когда еще раз поговорю на эту тему с Анной, которой за время нашего еще короткого знакомства поверил полностью и доверяю без каких либо задних мыслей.

Эту женщину я ощущаю действительно своей второй половиной и уверен, что она ко мне испытывает такие чувства.

Но Анна вернется в Калугу через несколько дней. Я уверен, что она восстановит отношения с семьей своего покойного мужа, хотя это будет сделать и не легко. А мне в её отсутствие надо оборудовать для жизни половину пустого флигеля, желательно запустить ресторан, хотя это совершеннейшая утопия. До его запуска еще столько дел и главное из них подбор кадров.

А в Сосновке надо запустить минимолочный цех. И именно этим я занимался целый день после возвращения от отца Петра.

Василий реально калужский Кулибин и ручную маслобойку сделал за один день. Для её работы надо просто как у сепаратора крутить ручку. Нам так загорелось с её помощью получить первое масло, что работа в усадьбе кипела до полуночи.

Всё молоко утренней дойки было просепарировано и затем полученные сливки мы пропастеризовали по знакомой мне домашней технологии.