Братство. Второй шанс - Никита Киров

Газон встревожился, остальным парням пофиг — нас много, хотят драться даже с братвой. Но холодный разум сейчас только у меня.

— Алё, Налим, здравствуй, Кислый беспокоит, — проговорил бандит, но тоном пониже и помягче, чем когда разговаривал с нами. — Тут на меня наехали вояки бывшие, чеченские. Не, не султановские, а эти… да-да. По беспределу, они одного фраера… да, щас, дам.

Испуг у него ушёл, Кислый победно протянул трубку мне. Старый, тяжёлый, таким и прибить можно.

— Кто это? — услышал я по телефону. Голос заспанный.

— Андрей Старицкий, помнишь такого?

— Помню. Но ты же вроде как сам свои проблемы решаешь, нас не зовёшь. Чего тогда на Кислого наехал? — в голосе послышалась угроза.

— Этот твой Кислый говорит много лишнего, себя чуть не главным на рынке называет. Но суть не в этом. Он нашего подставил, ветерана, заставил отрабатывать долг, хотя долга не было — все деньги ему вернули в срок. Нашего парня заставил работать на себя, собирать милостыню.

— Какого вашего? — спросил Налим с недоумением.

— Нашего танкиста. Он в Грозном был ранен и контужен, в плену побывал, а на него здесь накинулись. А нам такое не нравится. Никому из наших в городе это не понравилось. Или ты такое одобряешь?

— Ты за меня не говори, — сказал он, но уже без угрозы. — Газон рядом?

— Ты со мной говоришь или с кем? Кому ещё трубку дать? Это наш человек, Налим, — произнёс я медленно и чётко. — И мы за своих вступаться будем всегда. Но пока пришли говорить, а вот твой Кислый так не хочет. Сначала людей отправил драться, потом сам явился наезжать, а сейчас тебе жалуется.

— Лады. Вашего, значит, поставил отрабатывать, — Налим задумался. — С контузией, тем более. Не по понятиям было его грузить. Ладно, раз ему ума не хватило меня об этом предупредить, то поступай как знаешь.

Ого. Но он не встал на нашу сторону, он решил, что сейчас лучше уступить, чтобы не враждовать раньше времени. Наоборот даже, выставил себя справедливым, как они любят.

Просто решил, что от нас в будущем ему будет больше выгоды, чем от мелкого бандоса. Суть-то не в понятиях, а в выгоде.

Я отключился, опустил руку с телефоном… и зарядил Кислому в лицо прямым правой. Тот от неожиданности шагнул назад, и свои его поддерживать не стали. Он грохнулся на пол и уже оттуда смотрел на меня снизу вверх выпученными испуганными глазами.

— Газон, как там принято наказывать в таких случаях? — спросил я, встряхивая кулак. — Я как-то фильм смотрел, там братки так чётко всё расписали. Подскажи.

— Так чё, делаем так: заработанные бабки Коробочке компенсировать, и триста баксов сверху, — сказал тот. — Раз с первого раза не дошло.

— Ещё — всех реальных ветеранов — чеченцев и афганцев — отпустить с компенсацией, — продолжил я. — А то знаю я, у всех наверняка паспорта забрали. Если инвалид — компенсация двойная. Обо всех сказать мне. Новых — не брать.

— А чтобы до тебя дошло, — Газон заулыбался, — машину я у тебя заберу.

— Куда машину-то? — спросил Кислый, потирая лицо. — Машину-то оставь.

— Вот к Налиму за ней придёшь, а пока я на ней ездить буду. Вернёшь бабки всем — обсудим. Ключи давай.

Кислый медленно поднялся и пошёл на выход, его «братва» тоже отходила к дверям, с испугом глядя на наших парней. Поместились они уже в две машины, а не в три, с трудом. Джип «Ниссан» остался перед магазином.

— А джип нафига взял? — спросил Шустрый, глядя в окно.

— Да хрен его знает, — Газон пожал плечами. — Тогда Фидель так одного барыгу наказал, вот и я вспомнил. Мне его и ставить-то некуда. Ладно, всё равно назад отдавать.

У него зазвонил телефон, и он ответил.

— Да, Налим. А, чё… а чё он на пацанов-то наехал? Беспредельщик! Нас Коробочка вытащил, прикрыл. А мы его пошли прикрывать. Да. Всё по понятиям, за пацанов. Это ему западло должно быть, что так зарабатывает. Да, всё. Лады, понял.

Газон-то умнее, чем все думают. Включил дурачка, мол, всё из-за пацанов вмешался, и Налим поверил. Хотя мог и наказать за такое самоуправство, о чём Саня знал. Но подход к шефу он выучил давно, а тот так и не понял, кто такой Газон.

Лёшу увезли домой, с деньгами и продуктами, но он пока не очень понял, что случилось. Ладно, будем заниматься и им. Куда-нибудь потом пристроим, обязательно.

Все расходились, а я думал.

В словах Димы Бродяги, который ушёл, была истина: кто-то другой всё равно будет наезжать. Пробовать на зуб.

Но спецназовец не понимает важной вещи. Легко не будет в любом случае, но постепенно мы будем становиться сильнее и влиятельнее, пока все в городе и за его пределами не поймут, что нас достать уже невозможно.

Это медленно, да. Вот только дело в том, что те, кто взлетает быстро, так же быстро и гибнут. Сколько таких банд из пацанов чеченцев и афганцев показывали местной братве, кто сильнее? Много. И почти все из них погибли. Победишь в одной разборке, в другой, но однажды всё равно достанут или посадят.

Поэтому нам нужно действовать осторожно, не торопясь.

Но ещё одна проблема решена, мы вернули должок человеку, который тогда нам помог. Танкисты умирают страшно, в огне, и всё же он тогда не сдрейфил, пришёл нам на помощь, вот и мы пришли к нему. Теперь будем следить за ним, и в городе нас стало больше. Потом ещё закорешимся с афганцами ещё сильнее, и местная братва нас уже точно не достанет.

Но на зубок нас так и будут пробовать. До поры до времени.

* * *

Следующий день был важным — настала пора стелить линолеум. Отец как раз для этого пришёл пораньше с работы. Пока же мы выносили мебель из комнаты.

Часть вещей перетащили в мою комнату или на кухню, часть не вытащить — некуда, придётся двигать взад-вперёд, чтобы не мешало, особенно стенку. Зато нашёл мамину швейную машинку — она стояла за диваном, накрытая деревянной крышкой, а я думал, что пропала. Раритет почти, старая очень.

Работа