Монтао. Легенда о монахе - Даниил Галкин

твоей воле и твоим поступкам. Но есть и фундаментальный замысел, который имеет волю над тобой и тебе неподвластен. Когда придёт момент, ты обретёшь покой. Я буду рядом. Не стоит воспринимать меня как зло, монах. Смерть — это то, без чего жизнь не имела бы смысла, потеряв свою полноценность и значимость. Моя вечная миссия — всего лишь помогать душам найти дорогу. Никто из богов и высших существ не имеет на тебя личных планов и мотивов. Лишь интерес, не более. Тебе откроется это, но в другой жизни, в другом мире.

— Если ты, как проводник, показываешь путь, помоги мне попасть на небо, пожалуйста, — Тадао не хотел верить её словам. Смерть всегда коварна и непредсказуема, но и злить понапрасну её не стоит.

Молчание помахал рукой перед глазом друга, но тот поднял указательный палец, прося подождать. Вормоловец почесал затылок и вышел из источника.

Жница легко взмахнула рукой, открывая взору монаха вид на водопад сокрушительной силы.

— Что перед тобой, монах?

— Водопад, очевидно.

— Может ли он остановиться и направить своё течение вверх?

— Я понял, к чему ты. Но попытаться всё же стоит.

Жница развеяла иллюзию и простонала:

— Ничего ты не понял. Значит, ещё не время, но, уже почти. Закончи свои земные дела. Яматари будет тебя ждать.

Женщина, как обычно, растворилась в пространстве, в очередной раз оставив своего подопечного в раздумье.

Какое-то время Тадао молча сидел, пытаясь вспомнить песню, которую слышал в Золотом доме когда-то давно, но она совсем позабылась. Его сердце, терзаемое затаившейся тревогой, было неспокойно. Ведь то будущее, что он откладывал ради восстановления справедливости на его родиной земле, теперь становилось недостижимым мифом.

Но пора было возвращаться к делам насущным. Одевшись и щедро отблагодарив хозяина бани, наши путники вернулись в центр города.

День постепенно подходил к своему завершению, однако друзьям нужно было посетить ещё одно место.

— Только не подумай чего лишнего. Но на таком ответственном событии стоит выглядеть подобающе, — усмехнулся монах, пока продавец одежды отошёл, чтобы выбрать подходящее кимоно.

Молчание отмахнулся и понимающе развёл руками, сопровождая свой жест беззаботной улыбкой.

Стены магазина были плотно увешаны образцами различных тканей, демонстрируя разнообразие доступного материала для пошива, что создавало иллюзию совсем крохотного помещения, которое и без того было достаточно тесным.

Продавец вернулся из закрытой от посторонних комнаты с каким-то свёртком.

— Сожалею, но из готового сейчас есть только чёрный цвет. Оно было сшито для траурного события, но покупатель так и не явился. Вам, наверное, такое не подойдёт?

Монах улыбнулся:

— Возможно, наоборот — сегодня самый подходящий день для того, чтобы примерить именно это кимоно. Позвольте я переоденусь?

Торговец в некоем замешательстве проводил босого покупателя за ширму, а сам стал внимательно разглядывать Молчание, стараясь делать это так, чтобы тот не заметил его любопытного взгляда. Под вечер на улице стало ещё прохладнее, а густые облака нависли над городом. Несколько снежинок упало на мостовую. Вормоловец вытянул руку с открытой ладонью наружу, наслаждаясь нежной свежестью первого снега.

Тадао завязал красный пояс и показался на глаза.

Торговец тут же охнул, но не от восторга:

— О, господин, боюсь, вы неправильно его надели. Левая часть должна быть сверху, а вы заправили её под правую, как у покойника.

— Всё в порядке, друг, не беспокойся, — монах протянул ему несколько монет.

Молчание показал на босые ноги, а затем на улицу.

Огромные белые хлопья плавно опускались с неба и таяли в руках детишек, неизвестно откуда появившихся в большом количестве. Мимо прошла женщина с младенцем на руках. На лоб малыша упала снежинка и обрадовала беззубого ребёнка. Должно быть, это его первый в жизни снег.

— Сандалии, пожалуйста.

Опытный продавец прикинул на глаз размер ноги монаха и выбрал из множества пар подходящую. Протягивая покупателям обувь, он неуверенно предложил:

— Возможно, вас заинтересует утеплённая одежда?

Тадао посмотрел на Молчание, но тот покачал головой. Родина немого друга славилась своей более холодной погодой, несмотря на то, что была расположена гораздо южнее. Зима там намного суровее, чем на других известных территориях. Йокотэрские легенды повествуют о том, что когда-то народ Вормолы разгневал снежного духа, и теперь он мстит им каждый сезон, пуская на их землю самые сильные морозы и снегопады.

— Только обувь, спасибо.

Впервые за очень долгое время монах стоял на ровной деревянной поверхности, не считая полов в помещениях. Это было непривычно, будто он потерял ощущение прочной связи с землёй. Но нужно было признать, сейчас избавиться от холодных камней под ногами было очень кстати.

Путники вышли на улицу. Один из них постукивал новой обувью по гладкой брусчатке. Снег постепенно покрывал мостовую, переливаясь и искрясь в свете яркого месяца, показавшегося в просвете облаков. Дети больше не сидели у передвижных театров, расположившихся вдоль улицы. Они резвились, пытаясь поймать как можно больше снежинок. Прохожие с улыбками на лицах теперь встречались чаще.

Монах осмотрелся. С одной стороны возвышался величавый императорский дворец — конечная точка его пути, с другой же, на холме за городом, — храм.

Тадао повернул к пагоде вдалеке, немой поспешил следом. Пока они шли, монаха не покидала тревожная мысль, которую он решил озвучить:

— Друг, далеко отсюда есть одно место — деревенька, неподалёку от территорий, захваченных Вормолой. Если ты случайно окажешься рядом, сможешь её навестить? А ещё есть одна удивительная гора. На ней живёт музыкант. Самый лучший из всех, что я слышал, к слову. Сначала, конечно, нужно позаботиться о семье Рин. Хотя даже это уже слишком много, чтобы просить тебя о чём-то ещё. Просто понимаешь…

Молчание положил ладонь на плечо монаха и с тёплой улыбкой кивнул.

— Спасибо. Я напишу тебе название места.

Никто, кроме него самого, не знал, каково вормоловцу приходиться постоянно слышать о том, как единственный принявший его человек скоро простится с ним, вновь оставляя в одиночестве в чужой, совсем недружелюбной для него стране. Хотя и в Вормоле ему не рады.

Покинув пределы территории города, друзья ступили на тропу, ведущую на вершину холма.

Первому лёгкому морозцу пока не удавалось справиться с зеленью на ветвях деревьев и поздними цветами в траве. Природа не хотела засыпать и продолжала бороться с внезапно заявившей о себе зимой.

Вскоре взору путников открылась крыша храма, а потом и всё строение целиком. Тут не было постоянных служителей. Лишь молитвенная. Скромная, но ухоженная.

Молчание остался на улице, вдыхая свежий воздух и оберегая