Шеф с системой. Империя вкусов - Тимофей Афаэль

— сказал Угрюмый тихо, всё так же глядя в окно на ночной город. — Объясни ему ещё раз ситуацию. Только попонятнее, чем я вчера. Гораздо понятнее. Чтобы до него точно дошло на этот раз.

Волк молча кивнул, не задавая совершенно никаких уточняющих вопросов. Не нужно было — он прекрасно понял что от него требуется.

— Понял, шеф. Сделаю.

Развернулся и бесшумно вышел из комнаты.

* * *

Харчевня «У Фомы». Поздний вечер, почти ночь.

Внутри было душно. Фома сидел за большим столом в углу вместе со своими четырьмя побитыми головорезами. Они пили дешёвое вино прямо из глиняных кувшинов, зализывали свои многочисленные раны, мазали ушибы вонючей мазью, ругались грязно и злобно, вспоминая сегодняшнее унижение.

— Надо было ножом сразу, — бурчал один, держась за распухшую челюсть. — Без разговоров.

— Поздно теперь умничать, — огрызнулся второй, у которого нос был заткнут окровавленными тряпками.

Дверь неожиданно открылась.

Все разговоры мгновенно оборвались.

Вошёл Волк.

Все в харчевне замолкли разом, замерли, уставились на вошедшего. Волка в этом районе знали многие и знали, что его появление никогда не предвещает ничего хорошего.

Волк окинул взглядом помещение, нашёл глазами Фому. Прошёл к его столу неторопливо. Остановился в паре шагов.

— Шеф очень расстроен, Фома. Ты проигнорировал его слова. Послал людей после личного разговора. Это было… неразумно.

Фома открыл рот, чтобы что-то сказать.

Волк поднял руку — тихий жест, но все в харчевне замерли.

— Твоя харчевня закрывается. Насовсем. Можешь продать, если найдёшь покупателя или просто уйти. Выбор за тобой., но торговать здесь больше не будешь. Никогда.

Он развернулся к четверым побитым громилам, сидящим за столом:

— А вы… вы работали на Фому, когда он пошёл против шефа. Плохой выбор.

За спиной Волка в дверях появились ещё трое. Молчаливые, крепкие профессионалы.

Громилы попытались встать. Поздно.

Всё произошло быстро и тихо. Никаких криков, никакой показухи. Просто работа. Через минуту все четверо лежали на полу, скрючившись, держась за рёбра и животы. Живы, но надолго запомнят.

Волк повернулся к Фоме:

— Теперь ты.

Двое подошли к Фоме, подняли его из-за стола. Аккуратно, без лишней грубости. Вывели на улицу.

Волк работал профессионально. Нигде не останется синяков, но боль будет дикая. Печень, солнечное сплетение, почки. Места, где следов не видно.

Фома согнулся, упал на колени, хрипел, пытаясь вдохнуть.

— Это за неуважение к шефу, — тихо сказал Волк.

Затем он достал молоток и гвозди, и прямо на глазах Фомы начал заколачивать дверь харчевни. Крест-накрест, вдоль, поперёк. Наглухо.

БАМ. БАМ. БАМ.

Потом окна первого этажа. Досками. Намертво.

Когда закончил, харчевня выглядела как заброшенное здание.

Волк отряхнул руки, посмотрел на Фому, всё ещё лежащего на мостовой:

— Уходи из города, Фома. Пока можешь. Шеф милостив — оставил тебе жизнь. Не трать её зря.

Затем развернулся и ушёл в ночь вместе со своими людьми.

* * *

Следующее утро.

Фома стоял перед заколоченной наглухо харчевней. Лицо серое, глаза ввалились. Всё тело ныло от вчерашнего. Дышать было больно.

Вокруг собралась толпа. Смотрели, перешёптывались. Кто-то злорадно ухмылялся. Кто-то качал головой.

Фома медленно развернулся.

Посмотрел в сторону Торгового квартала — туда, где здание Торговой гильдии.

«Угрюмый думает, что всё кончено? — злобно думал он, шагая по мостовой. — Ошибается. Гильдия — сила больше, чем его банда. Гильдия разберётся. Они не могут позволить какому-то бандиту закрывать честные заведения. Это удар по всем торговцам».

* * *

Ребятушки, всем привет. Спасибо за ваши комментарии и лайки. Мне очень приятно, что вам нравится моя история.

Сообщаю, что, как обычно, перехожу на выкладку глав через день. Запас у меня кончился, а такой объем выдавать каждый день затруднительно. Такая выкладка будет до нового тома, а потом снова две недели по главе каждый день. Я как раз запас накоплю.

Глава 16

Здание Торговой гильдии возвышалось в самом сердце Вольного Града как каменный памятник власти денег.

Три этажа белого камня, широкие окна с дорогим стеклом, колонны у входа — массивные, внушительные. Над главными воротами висел герб гильдии — весы и меч, переплетённые золотой лентой. Символ справедливости и силы.

Внутри, на третьем этаже, в личном кабинете главы гильдии, царил порядок.

Стены обшиты тёмными дубовыми панелями. На них — карты торговых путей, тщательно вычерченные, с отметками караванных станций и таможенных постов. Большой письменный стол из чёрного дерева, отполированный до блеска. На столе — стопки документов, аккуратно разложенные по папкам, чернильница из серебра, гусиное перо, счёты из слоновой кости.

Ни пылинки. Ни одной лишней вещи. В кабинете пахло дорогими благовониями и воском свечей.

За столом сидел Еремей Захарович Белозёров. Глава Торговой гильдии Вольного Града. Мужчина лет пятидесяти, может чуть старше.

Он был одет в дорогой тёмно-синий кафтан из фламандского сукна — простого покроя, без излишеств, но ткань стоила как годовой доход мелкого купца. Под кафтаном — белоснежная рубаха с кружевным воротником. На пальцах — два массивных перстня с печатями.

Лицо гладко выбрито. Холёные руки с ухоженными ногтями. Волосы аккуратно подстрижены и зачёсаны назад.

Но главное — глаза.

Холодные, умные, ничего не выражающие серые глаза человека, который видел всё, знал всё и ничему не удивлялся. Глаза, в которых люди были цифрами в счётной книге.

Он не был воином. Никогда не держал меч в руках, кроме церемониальных случаев. Белозеров являлся человеком, который правил не силой кулака, а силой контроля над потоками товаров, денег и информации.

Еремей Захарович сделал себя сам.

Тридцать пять лет назад он был никем — сыном мелкого лавочника на окраине города, торговавшего дешёвыми тканями и пряностями сомнительного качества. Отец пил, мать умерла рано от чахотки. Старший брат сгинул в драке на пристани из-за денег.

В четырнадцать лет Еремей остался один с умирающим от алкоголизма отцом и лавкой, утопающей в долгах.

Другой бы сломался, ушёл в подмастерья, влачил нищенское существование до конца дней, но не Еремей. Он был умнее. Гораздо умнее.

Он понял главное: деньги — это не металлические кружочки в кошельке, а власть над людьми, их страхами и желаниями. Тот, кто контролирует поток денег, контролирует город.

В пятнадцать он уже вёл три счётные книги одновременно — для отца, для кредиторов и настоящую, только для себя. В шестнадцать похоронил отца и за полгода расплатился со всеми долгами, хотя кредиторы были уверены, что мальчишка обанкротится через месяц.

В двадцать он уже владел тремя лавками.