Перековка. Перевернутое Небо - Михаил Павлович Игнатов

Я отвернулся, вновь словно случайно мазнув взглядом по зеркалу. Там отразился я и только я. Серые глаза без малейшего следа зелени.

Убедившись в этом, я буркнул:

— Ты мне нужен здесь, а со мной ничего не случится: я лишь поговорю с Райгваром.

— Позволю напомнить, господин забывчивых, что не просто поговорите, а предложите кое-что, и это кое-что может вскружить голову даже праведному идущему из имперской фракции, тем более может сделать это сектанту.

— Не думаю, что подобное случится, но моих змеев и Указов хватит, чтобы уйти.

— Или не хватит. Судя по тому, что рассказал вам старик, Тигры входят в сотню сильнейших сект.

— Мне важнее Фатия и Тола.

— Раз испугавшись змеи в лесу, вы боитесь каждой лианы, господин. Бояться нужно было три дня назад, можно было бояться вчера, но чего бояться сегодня?

— Чего бояться? — я вновь повернулся и впился взглядом в пустоту у потолка. — Того что…

— Господин, — мягко, но непреклонно перебил меня Пересмешник, — Аммы вполне хватит приглядеть за ними и уверяю вас, господин, сейчас Амма гораздо более к месту рядом с ними, чем я.

Я нахмурился, не особо понимая, на что он намекает. Неужели на…

— Да и старик принял лекарство и на глазах восстанавливает свою силу, — продолжал убеждать меня Пересмешник.

— Той силы пока, — отмахнулся я от этого довода.

— Пока. Но у него была четвёртая звезда, думаю, вторую он точно себе вернёт. Нет, нет и нет, господин, даже не пытайтесь улизнуть без меня. Моё место рядом с вами, господин безумных визитов.

Я устал спорить и кивнул. Что же, возможно, я и впрямь позволил своему страху ошибки разрастись слишком сильно, раз уж там Амма более к месту, чем Пересмешник.

Мы вылетели из города Тритонов вечером, невидимками, взяв направление на бушующую на горизонте грозу. Для начала. Так-то земли Тигров лежали левее города безумного духа и левее Поля Битвы.

К ночи мы пересекли море и влетели прямо в грозу. Завтра Хребет Трав получит свои молнии, правда, не все.

Я ослабил духовную защиту и позволил ветру рвать и дёргать халат и волосы, прищурился, наслаждаясь его жестокостью и напором. Глубоко вдохнул, ощущая, как его странный запах покалывает в носу. Казалось, этот запах можно ощутить даже на языке: терпкий, колючий, стихийный.

Насладившись им и предвкушением, я рванул вперёд, туда, где в облаках сверкнула фиолетовая вспышка.

Шесть вдохов мне понадобилось, чтобы туда добраться. Новая молния ударила справа, в сотне шагов. Следующая — впереди, в двухстах. Третья — в шести десятках шагов позади, сильнее всех разорвав воздух громом.

Я крутанулся на месте, возмущённо закричал, перекрикивая свистящий вокруг ветер:

— Вот же я! Вот! Ударь в меня, в меня!

Кто бы меня услышал…

Буря и так была не слишком яростной, молнии сверкали лениво, так ещё и каждый раз вдали от меня, лишь бесполезно оглушая громом.

Я крутанулся на месте ещё раз, метнулся в сторону раз, другой, третий, выругался, осознав, что таким пустым метанием ничуть не увеличиваю свои шансы попасть под молнии. Завис, задумавшись.

В прошлый раз мне приходилось убегать от них, а не бегать за ними. Неужто Молниевые Бури ослаблены до сих пор? Или они набирают силу позже, когда доходят до берега, поднимают тучи песка и становятся настоящей Бурей, стеной пыли с бушующими внутри молниями, а не как здесь, просто сильной грозой без дождя? Я даже Раух в тучах не вижу. Только я мечусь туда-сюда.

Пересмешник вот вовсе не метался никуда всё это время. Неспешно догнал меня, завис в паре сотен шагов. Очередная молния разорвала воздух куда ближе к нему, чем ко мне.

Я выругался.

Пересмешник, молчавший всю дорогу, и сейчас висевший вдалеке крохотной, едва заметной сквозь мглу облака фигуркой, вдруг спросил:

— Господин, а как бы вы вели себя сейчас, если бы не было проблем с духом?

Я огрызнулся:

— Ты, видимо, примеряешь на себя маску слуги, который всегда лезет с глупым вопросом?

Пересмешник молча пожал плечами, я же, сделав над собой усилие, успокоился, задумался.

Намек был более чем ясен, да и вопрос был задан как никогда вовремя. Я сам должен задавать его себе каждые сотню вдохов, чтобы не забыть, но нет, мне с этим помогает Пересмешник. Стыдно.

Вопрос же простой. Всё тот же, что и раньше. Что во мне моего, а что во мне чужого. Справедливость — это моё. Моё это и ярость, злость даже, но так ли моё вот это раздражение?

Да, молнии не лупят меня в макушку по первому моему желанию, так и что с того?

Что бы сделал сейчас я? Я тот, кем был раньше?

Я вижу лишь два ответа.

Первый — это достал бы цинь и попробовал бы выразить в музыке то, что вижу вокруг.

Второй…

Я помедлил, а затем ухмыльнулся, растягивая губы как можно шире.

Поспешил бы развлечься. А что может быть развлечением лучше, чем хорошая схватка?

— Господин? — настороженно окликнул меня Пересмешник.

Но я даже не повернул головы к нему.

Сжав покрепче пальцы на древке Пронзателя, я глянул влево, вправо, выбирая направление первого удара, а через миг рванул вперёд, к ударившей молнии, раздвигая со своего пути ставший твёрдым воздух, раздвигая его так, как должен это делать Повелитель. Без наполнения созвездия, без обращения, и даже вовсе без созвездия, без единого наполненного узла.

Больше всего мне нравилось называть это повелением. Повеление Рывка, переносящее меня на несколько сотен шагов вперёд.

Не успел, не догнал вспыхнувшую молнию, не дотянулся, но схватка только началась. Я могу быть быстрее, я могу перемещаться дальше, а молния висит в воздухе целых полвдоха — это очень и очень много, если ты пиковый Властелин.

Влево. Быстрее, ещё быстрее.

Не успел.

Пусть. Всё только начинается.

И вообще, почему веселюсь и пытаюсь поймать молнию только я один?

— Господин? — сейчас голос Пересмешника сочился опаской, но мне не было до него никакого дела.

Я вскинул свободную правую руку, и через вдох вокруг меня кружил первый из змеев.

— Лови молнии! — крикнул я ему и выпустил из тела следующего.

О, они отлично меня поняли — не прошло и десяти вдохов, как один из змеев угадал, догнал, поймал молнию