До начала всех начал - Василий Головачёв

Муж и жена снова обменялись взглядами.

– «Матрица» звучит слишком претенциозно, я бы назвал этот вирус Зародышем или Эмбрионом.

– Зародыш тоже не очень-то эстетично, – улыбнулась Диана.

– Пусть будет Эмбрион.

– Вирус или Эмбрион?

– Для нашей метавселенной он, несомненно, вирус и одновременно носитель довселенской формы жизни. Но тут имеется хитрость, которую я упустил из виду. Насколько я понял суть процесса, наша метавселенная отпочковалась от матричной, где существовала могучая цивилизация, попытавшаяся передать свой геном в последующую метавселенную. По каким причинам – не ведаю, может быть, из-за катастрофического сжатия их Мироздания. Так случился Пробой, который мы принимаем за Большой Взрыв. Не все физические законы перекочевали из матричной в нашу метавселенную. Смогли развернуться в ней только три пространственных измерения, в то время как остальные были свёрнуты в суперструны, образовавшие скаляры: квантованный вакуум, гравитационное поле, тёмную энергию. Но Эмбрион самой разумной жизни остался неразвёрнутым, и я боюсь, что…

– Он застрял в Щите! – закончил Дарислав.

Копун показал большой палец.

– Правильно мыслишь, дядя Дар. Все мы всегда были заложниками развёртки Эмбриона в жизнь, которая может оказаться смертью не только для человечества, но и для жизни Вселенной в целом.

Диана прижалась к плечу мужа.

– Жуть!

Копун виновато сморщился.

– Я не хотел вас пугать. Но с момента Большого Вирусного Пробоя, он же – Большой Взрыв, прошло тринадцать и семь десятых миллиарда лет, и ничего не случилось. Надеюсь, и не случится.

– Однако, судя по твоему визиту, ты забеспокоился по этому поводу, – сказал Дарислав.

Бывший Вестник Апокалипсиса шмыгнул носом.

– Есть шанс.

– То есть надо будет лететь в Щит, так?

– Если ты имеешь в виду машину, то не надо. Я отправляюсь в Щит через пару часов.

– Что значит «отправляюсь»? Один, что ли?

Диана тревожно посмотрела на мужа.

Копун понял значение её взгляда.

– С Дианаей, конечно.

– А Всеволод?

– Куда он денется от своей красавицы?

– Вия не отпустит его одного, – сказала Диана.

Копун улыбнулся на слове «одного», и женщина смутилась.

– Прости, дружище.

– Ничего, я понял.

Дарислав встал, глядя на жену.

– Собираемся?

Она засмеялась, вскочила и обняла мужчин.

– Через пять минут буду готова.

– Посиди пока в гостиной, попей кофеёчку, – предложил Дарислав гостю. – Я сообщу своим командирам, что мы срочно уходим по важному делу.

– Расстроятся, – сказала Диана.

– Вряд ли расстроятся, они же понимают, что мы действуем не в личных интересах.

Копун шагнул в гостиную.

– Жду.

Через полчаса все трое (Волковы – с сумками для смены белья и личных вещей) вышли из коттеджа в холодную ноябрьскую ночь, провожаемые родителями Дарислава. К ним упал с неба зализанный аэроскоростной геометрией когг (на самом деле – основное энергосиловое тело Копуна), забрал пассажиров и через несколько минут доставил всю группу в Архангельск, где жила семья Шапиро.

Всеволод и его спутница ожидали друзей в местном глэмпинге «Баренц», где они остановились, чтобы не мешать стареньким родителям Всеволода. После женских обнимашек все отправились в Плесецк, чтобы подобрать экипировку для «чисто человеческого» контингента группы. Копуну и Дианае ни «кокосы», ни спецоборудование, ни оружие не требовались.

Разумеется, Дариславу пришлось связаться с начальством, в данном случае – с самим директором Коскона Шаргиным, и доложить о решении Копуна лететь в Щит. Поскольку решение отправиться туда принял сам Копун, обсуждать его не имело смысла, и кос-генерал противиться не стал. Только спросил:

– Инструкции нужны, отпускник?

– Нет! – ответил Дарислав.

– Тогда с Богом!

Так как Дарислав, как полковник корпуса сил специального назначения Коскона, имел доступ ко всем секретным службам ЦЭОК, ему не стоило большого труда активизировать линию доставки, управляемую искином по имени Констебль, и к двум часам ночи все четверо «чисто человеческой» части команды были упакованы, что называется, под завязку.

Им предоставили «голем» с полным боекомплектом, запас продовольствия на месяц, оружие из того, что было проверено, в том числе два контейнера ракет с «нихилями», минами, свёртывающими пространство, и нульхлоп. Дарислав особенно настоял на том, чтобы «голем» имел это грозное оружие, вживлённое в корпус катера помимо бортового комплекса обороны.

Расщедрившийся Констебль, интерфейс которого был упакован внутри формеха-андроида с видом старого усатого служаки (конструкторы шутили), предложил даже десантникам систему ЗАНЗ (разговорный вариант – «заноза»), о которой Дарислав, несмотря на весь свой богатый военный опыт, ничего не слышал.

– Это аббревиатура характеристик системы, – объяснил Констебль, вполне себе с виду живой человек. – Закрытая адаптивная наноструктура защиты.

«Занозой» оказался рой наноботов на матке, способный очень быстро приспосабливаться к любому виду нападения и нейтрализующий носителя угроз. Наноботы просто перерабатывали агрессора, из какого бы материала он ни был создан. С виду ЗАНЗ немного напоминал округлый домашний кактус без горшка величиной с двадцатилитровую бутыль для воды. Каждая чешуйка-игла этого кактуса имела антиграв-чип, и «заноза» легко перемещалась в довольно широких пределах – до полусотни километров, подчиняясь коллективному искусственному интеллекту.

Копун посмеивался, наблюдая за ходом экипировки, и заявил, что ничего из этого снаряжения не потребуется, но Дарислав, и особенно Всеволод, получивший супернавороченный ноутконт «Абсолют», а по сути мощный ИИ, уговорили бывшего робота Мёртвой Руки взять заказанное с собой. В принципе, для него этот груз не являлся неподъёмным, потому что истинное тело Вестника Апокалипсиса, которое он прятал под пузырём «вакуумного зеркала», имело десятикилометровые размеры и массу в три миллиона тонн. Обычно оно оставалось на орбите Земли при контактах «курьера» – Копуна в виде человека – с людьми, в то время как посыльный мог в мгновение ока переместиться в любой район Земли или космоса.

Наконец погрузка закончилась. Для этого Копун приоткрыл на космодроме ЦЭОК часть своего корпуса, показав нечто вроде открытой кормы морского грузовоза. Все пассажиры «голема» приблизились, собираясь занять свои места, пришёл черёд прощания.

Впрочем, оно не вылилось в какую-то официальную церемонию, какие любили турагентства, чиновники и СМИ. К серой «корме морского грузовоза» подошли всего три человека: Головин, Фарниев и командующий ЦЭОК Богоявленский. Мужчины пожали друг другу руки, десантники залезли в «голем», и катер скользнул в «корму корабля», растворяясь в нём без следа.

Внезапно с неба на поле спикировало облачко искр, превратилось в женскую фигуру в стандартном унике.

Мужчины замерли.

Женщина с лицом Дианы Забавной прошлась по метабетону, танцуя как балерина, с улыбкой помахала рукой провожающим и тоже растворилась в «корме грузовоза».

– Чёрт! – пробормотал Фарниев.

– Отнюдь, Номгон Номгоевич, – рассмеялся Головин. – Дианая, подруга Копуна. Кстати, бывший моллюскор.

– Я уже догадался.

«Корма корабля» вдруг превратилась в